Патриаршее служение в Храме Христа Спасителя в Москве, 29 марта 2020 года. Фото: Олег Варов / patriarchia.ru
Еще на первых неделях эпидемии, в феврале, когда она уже бушевала в Европе, а в России серьезной угрозой не считалась, в информационном поле возникла тема закрытия церквей по санитарным соображениям.
В Европе большой проблемы с закрытием церкви никто не увидел – во всяком случае, на уровне руководства ведущих конфессий континента санитарные меры светских властей не вызвали никакого протеста. Тем примечательнее, что еще 28 февраля прославившийся рядом весьма радикальных заявлений о.Дмитрий Смирнов, выступая в эфире православного канала «Спас», назвал итальянские власти «безбожными» и призвал прихожан православных церквей Италии к гражданскому неповиновению, саботажу распоряжений власти.
Праздник непослушания
Никаких новостей о том, что в Италии кто-то из православных прихожан последовал совету господина Смирнова, не появилось, но есть все основания полагать, что сказано это было вовсе не для итальянской аудитории, а как предупреждение властям российским – мол, смотрите, так делать нельзя и у нас так не надо. Но время все расставило на свои места. Эпидемия коронавируса пришла в Россию, и властям пришлось сделать то же самое, что сделали европейские правительства: фактически запретить богослужения, причем непосредственно накануне Пасхи и на саму Пасху. Вот только назвать «безбожниками» Владимира Путина, Сергея Собянина и Михаила Мишустина никто из «системных» представителей церкви не посмел.
Нельзя не отметить, что власти попытались представить ситуацию как решение самой церкви – возможно, как раз потому, что руководство страны не захотело оказаться совсем уж «безбожным». Церковь же, напротив, стремилась возложить всю ответственность на светскую власть, потому что после стольких лет призывов ходить в храмы всегда и везде, в горе и в радости, вот так вот взять и сказать, что именно сейчас, во время эпидемии и кризиса в храмы ходить не надо – это, мягко говоря, очевидная непоследовательность.
Но когда рост заболеваемости в Москве стал тревожным, необходимые решения все-таки приняли. На федеральном и московском уровне всякое явное сопротивление карантинным мерам было прекращено после того, как 29 марта патриарх Кирилл прямо призвал свою паству не посещать храмы во время эпидемии и молиться дома.
Есть все основания полагать, что на патриарха и высшее руководство церкви надавили из Кремля. Во всяком случае, еще 24 марта позиция руководства РПЦ была иной: в тот день в епархии было разослано письмо управляющего делами Московской патриархии митрополита Воскресенского Дионисия, в котором говорилось, что вопрос о введении ограничений на посещение храмов будет рассмотрен только тогда, когда российские власти примут аналогичные меры в отношении торговых центров, ресторанов, а также будет остановлен общественный транспорт. Очевидно, что последний пункт читается как отказ закрывать церкви до тех пор, пока в Москве, к примеру, не будет остановлено метро. Однако за пять дней ситуация настолько ухудшилась, что Московской патриархии пришлось отказаться от своих требований – во всяком случае, в столице.
Но в ряде регионов местные церковные власти все-таки пошли на конфликт со светскими администрациями, пытаясь отстоять для церкви особый статус во время эпидемии: одно дело – ослушаться Путина или даже Собянина, и совсем другое дело – какого-то рядового губернатора. Тем более, что ситуация с коронавирусом в разных регионах разная, и многим на местах все еще кажется, что может и пронести.
«Праздником непослушания» стало Вербное воскресенье: появившиеся в соцсетях фотографии заполненных верующими церквей вызвали множество вопросов и негодование и у врачей, и у властей, и у нерелигиозной части населения (иными словами – у большинства жителей страны) – почему нельзя ходить в спортзалы, рестораны и торговые центры, а в церкви – можно? Почему организаторов столь явного нарушения всех норм изоляции и социального дистанциирования не наказывают по всей строгости?
Реакция властей не заставила себя долго ждать: в понедельник санитарные врачи тех регионов, где церковные власти не пожелали добровольно отказаться от массовых мероприятий, издали предписания, фактически запрещающие публичные богослужения.
