Александр Данилов: «Лазеек для желающих защитить диссертацию очень много»

Сегодня Минобрнауки опубликовало «Итоговый доклад Комиссии по проведению экспертной оценки диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, доктора наук, защищенных в совете Д212.154.01» – это тот самый известный своим скандалом с плагиатом совет в МПГУ, возглавляемый Александром Даниловым (прославившимся как соавтор учебника по отечественной истории, в котором Сталин назван эффективным менеджером). Комиссия действительно выявила ряд грубейших нарушений и рекомендовала лишить научной степени ряд диссертантов (в том числе директора СУНЦ МГУ Андрея Андриянова) и вследствие этого лишить их тех должностей профессоров и доцентов, которые им позволили занять эти научные степени. Также комиссия рекомендовала закрыть этот диссовет и «рассмотреть вопрос о несовместимости дальнейшей работы председателя диссертационного совета Д212.154.01 доктора исторических наук, профессора А. А. Данилова и в составе экспертного совета ВАК по истории, и в качестве руководителя диссертационного совета, а также о целесообразности в дальнейшем занимать руководящие должности в системе аттестации научных и научно-педагогических кадров». В интервью Slon Александр Данилов сообщил, что он уже собирался уходить из ВАК, да и диссовет и так бы исчез из-за объединения нескольких советов. Он также пояснил, откуда взялись эти диссертации с плагиатом (сам он это плагиатом, впрочем, называть отказывается) и какие существуют лазейки для желающих защититься нечестно. 

– Александр Анатольевич, вы ознакомились с результатами работы комиссии, проверявшей работу вашего совета? Вы согласны с ее выводами?

– Смотрите, комиссия была создана приказом министра Ливанова 30 ноября 2012 года и закончила свою работу последним заседанием 29 января, то есть работала 60 дней. Главной ее задачей было «выборочно ознакомиться с текстами диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, доктора наук, подготовить заключение о результатах их рассмотрения и представить руководству министерства до 1 февраля». Однако в МПГУ запрос от комиссии на тексты диссертаций пришел по электронной почте лишь 24 января и был подтвержден звонком председателя комиссии 25 января, в пятницу. После чего сами тексты были отправлены в комиссию в понедельник 28 января. А 29 января комиссия провела последнее свое заседание, опираясь уже на «проведенный анализ этих диссертаций». Кстати, ссылка на то, что диссертация Кралина недоступна для комиссии, не соответствует действительности – она находится в комиссии и вполне доступна для нее. В состав комиссии вошли, безусловно, авторитетные ученые-историки: академик Тишков, директор Института российской истории Петров, декан исторического факультета СПбГУ Даудов. Нет никаких сомнений в их профессионализме и компетентности. Однако лидирующие позиции в этом коллективе принадлежали лицам, не имеющим никакого отношения ни к истории, ни к объективности.

– И в чем же необъективность?

– Конфликта интересов в работе самой комиссии, увы, избежать не удалось. В качестве члена комиссии и главного организатора ее работы выступил биолог, который как раз задал тон и начал в СМИ кампанию по диссертации Андриянова. Являясь заместителем главного редактора газеты «Троицкий курьер», именно он опубликовал первый материал по данному вопросу и показал себя заинтересованной стороной в деле. Можно ли говорить об объективности выводов комиссии, в которой представлена лишь одна из сторон конфликта? Комиссия была единственной на моей памяти структурой, которая, будучи создана для проверки работы конкретного совета (или учреждения), ни разу не вышла на контакт с этим советом, не встретилась с его представителями, не ознакомила их с результатами своей работы, не дала возможности изложить свою позицию. Это тоже проявление объективности? Или изначальной заданности в ее работе? О предвзятости отдельных членов комиссии свидетельствует тот факт, что, не дожидаясь итогов ее работы, они употребляли в многочисленных интервью такие оценки, как «плагиат», «мошенничество», «липовые диссертации», «подлог» и т.п., что является недопустимым без соответствующих судебных решений. Утечка информации о работе комиссии регулярно осуществлялась отдельными ее представителями, провоцируя определенный ажиотаж вокруг ее работы и сути рассматриваемого вопроса. Это, естественно, не могло не влиять на характер работы самой комиссии.

– И все-таки были сделаны определенные выводы, в том числе ваш диссовет решено закрыть.

– С начала всей этой шумной кампании совет прекратил защиты диссертаций и принятие к защите новых работ. Кроме того, в конце декабря руководство МПГУ направило официальные документы в ВАК о прекращении деятельности данного совета и создании в МПГУ объединенного совета по историческим наукам. Уже с совершенно новым составом руководителей. Это объединение произошло бы и безо всякого скандала с диссертациями.

– Было также рекомендовано избавиться от конфликта интересов и для этого предложить вам покинуть руководящие должности в ВАК.

– Относительно совмещения функций руководителя диссертационного совета и члена экспертного совета ВАК (председателем совета я не являюсь и никогда не был): согласно действующим нормативным документам, такое совмещение не являлось до сих пор запрещенным. Однако, как я знаю, и об этом публично заявлялось руководством ВАК еще в сентябре, в проект нового положения об экспертном совете включен пункт, по которому такое совмещение будет невозможно. С началом работы комиссии я подал заявление на имя председателя ВАК с просьбой вывести меня из экспертного совета по истории ввиду конфликта интересов при последующем рассмотрении апелляций по работам, защищенным в нашем диссертационном совете. Копия этого заявления была передана в комиссию. Кроме того, я и так должен был уходить из ВАК в связи с ротацией.

– То есть теперь вы не руководитель диссертационного совета, не сотрудник структуры ВАК?

– Ну, формально я еще занимаю свой пост в ВАК, но и без всякого приказа и указания я не собираюсь посещать эти собрания, потому что это будет некорректно. Отмечу, что это не должность, это научная общественная деятельность, она никак не оплачивается, и время, затраченное там, тоже не входит в трудовой стаж.

– Вы по-прежнему остаетесь кандидатом на выборах ректора ГАУГН?

– Насколько я знаю, сейчас выборов в ГАУГН не будет, сейчас исполняет обязанности ректора другой человек, когда будут выборы – непонятно.

– Но вы отозвали свою заявку в кандидаты?

– Так выборов же самих нет, так что эти заявки неактуальны. На сегодняшний день я остаюсь завкафедрой истории в МПГУ.

– А вы собственную-то проверку проводили всех этих фальсификаций?

– Да, диссертационный совет также создавал комиссию по проверке как документов, так и самих текстов защищенных диссертаций. Ее выводы, хотя и не во всем, но во многом сходятся с выводами комиссии министерства. Я склонен отнести это к тому, что в распоряжении комиссии Министерства образования и науки РФ были те материалы, которых не было в распоряжении комиссии диссертационного совета.

– Так все-таки, на данный момент что вы думаете, был или не был плагиат в упомянутых диссертациях?

– Был или не был плагиат, может решить только суд, пока же речь идет о «некорректном цитировании». Это довольно распространенное явление не только в нашем совете, когда что-то цитируется, например, излагается какой-нибудь закон, это не всегда правильно оформляется библиографически. Требования ВАК говорят о том, что выводы и основные положения диссертации должны принадлежать самому автору. Остальной же текст, если даже он раскавычен, не может считаться некорректно использованным, если содержится ссылка на использованные источники. Поэтому мне странно, что комиссия поручила эту работу Российской государственной библиотеке – ведь каждую работу должны проверить профессионалы, чтобы они могли объективно оценить, в какой мере были использованы источники и упоминаются ли они в библиографии.

– Но есть хоть какое-то ограничение по тому, сколько процентов текста диссертации может быть «заимствовано» из источников и поставлено без кавычек?

– Нет, такого норматива нет. Скажем, в работе по историографии упоминаются работы других историков, которые просто страницами могут идти, и система «Антиплагиат» будет показывать, что это заимствования. Кстати, мы прогоняли авторефераты через «Антиплангиат», причем брали не только базу Российской государственной библиотеки, но и другие базы – и, скажем, по работе Андриянова у нас нет таких данных, которые получились у комиссии, что мол у него 53% заимствований. Я, конечно, доверяю работе комиссии, но надо отдельно смотреть каждую работу и принимать по каждой отдельное решение.

– Ну из того, что легко установить, – было установлено множество случаев, когда упомянутые публикации соискателей на самом деле либо вообще не существуют, либо существуют в каких-то «дополнительных» номерах, которые не могут быть учтены.

– Ну вот как было по Андриянову, у него было по списку 12 публикаций, но, как нам было сказано, на руках у него не было всех журналов, в итоге он принес три оттиска статей с колонтитулами (чтобы было понятно, откуда статьи взяты). Мы их и включили. Потом перед самой защитой он принес еще целый кулек своих работ, показал, что у него есть еще две коллективные монографии, материалы международной конференции, которые приравниваются к ваковской публикации, и другие материалы, в сумме девять, но поместить их в автореферат, который уже разослан, мы, естественно, не имели права.

– Но эти три принятые работы оказались сфальсифицированными…

– Когда мы стали выяснять, почему они оказались, так сказать, нереальными, то обнаружили, что многие соискатели, особенно из других городов, пользуются услугами неких фирм, которые обещают помощь по «ускоренной» публикации научных статей. Фирма эта затем передает оттиски, согласно которым работа вот-вот выйдет. Потом, как выяснилось, материал мог вообще не выйти, но защита прошла, и никого это уже не интересовало. В случае с Андрияновым оказалось, что они были опубликованы в дополнительных выпусках (в колонтитуле этого не указывается). Изданием ВАК такие выпуски не считаются. Но есть одна тонкость. В требованиях ВАК говорится, что основные результаты работы должны быть указаны в рецензируемых изданиях. Так вот, рецензируемыми по существу являются все научные издания, начиная от сборника трудов в любом самом захудалом вузе, заканчивая любым научным журналом. И нигде не зафиксировано, что именно публикации должны быть обязательно в изданиях из списка ВАК. Не раз люди, которые имели проблемы с публикациями в списке ВАК, потом отстаивали в суде свою возможность защищаться, потому что это нигде не прописано нормативно. Все упирается в несовершенство нормативно-правовой базы.

– Получается, что каждый может быть сейчас допущен к защите, принеся оттиск несуществующей статьи.

– Нет, на самом деле – и тут я признаю свою ошибку – совет должен был собирать и хранить у себя публикации. Мы расслабились, потому что защит было очень много, и хранить все это сложно, поэтому мы делали как делают многие сейчас – оригиналы статей просто просматривали, а хранили только монографии. Надо было смотреть не оттиски, а сами статьи. Вот это была ошибка, за это ответственность надо нести.

– Но если в вашем совете не было преднамеренного конвейера фальшивых диссертаций, почему все-таки здесь обнаружили столько примеров плагиата?

– Тут несколько может быть ответов. Во-первых, большое количество людей шло к нам, потому что я являюсь заместителем председателя экспертного совета ВАК и этим статусом как бы давал гарантию, что если этим советом защищено, то и там будет защищено. Кроме того, МПГУ – ведущий в стране вуз в сфере педагогического образования. И потом, у нас есть своя научная школа, где очень хорошо представлены молодежная проблематика и послевоенная история (по этой теме очень много сейчас в целом по стране пишут).

– Это объясняет, почему к вам идет защищаться столько людей, но не высокую долю сфабрикованных диссертаций.

– Ну, просто так пристально рассматривали именно наш совет.

– То есть такая примерно ситуация сейчас везде?

– Не хочу обижать коллег, поэтому не буду этого утверждать. Но я Slon уже говорил в прошлом интервью, что ситуация в нашем совете отражает проблему всей системы.

– Зачем все эти люди, которые подделывают диссертации, вообще защищаются? Им же не нужна научная карьера.

– Трудно сказать. Часто такое встречается у чиновников, которым эта научная степень уж точно не нужна. Иногда ее мошенническим путем получают те, кто работают в вузовских учреждениях, там это может быть важно. Но у ученых и работников вузов такое встречается реже, чем у чиновников. У нас есть, скажем, люди, которые трижды доктора разных наук. Зачем это нужно?

– Что конкретно нужно сделать, чтобы закрыть лазейки?

– Я считаю, что можно реализовать предложения комиссии по этому вопросу, а их много. В частности, например, пересмотреть положение об экспертном совете (что еще в сентябре предлагало руководство ВАК). Речь идет о том, что эксперты, привлекаемые к работе в ВАК, не должны быть председателями диссоветов, чтобы не было конфликта интересов. Кроме того, я помню, что когда мы начинали составлять список изданий ВАК, то запросили экспертные советы, благодаря которым определили самые что ни на есть лучшие журналы. Предполагалось, что только там можно будет публиковать статьи. Это был абсолютно правильный подход. Причем определялись отрасли, по которым можно было публиковаться по той или иной специальности. Через некоторое время от этой схемы отошли, перестали спрашивать у экспертных советов, какие журналы включать, а номенклатура так расширилась, что сейчас вообще непонятно, по каким принципам они существуют, кроме чисто технических. А главное, что нет отраслевых ограничений, к нам в совет, скажем, приходили люди с тремя статьями в журнале «Животноводство». Формально, к сожалению, это никак не ограничено. Так можно дойти и до того, что это будут журналы, у которых вообще публикация в единственном экземпляре (к нам и такие приходили). Или бывают люди, которые все свои докторские работы публикуют за полгода, а после защиты тоже не опубликовали ничего. Мы таких заворачиваем, а потом видим – он в другом диссовете защитился с теми же публикациями, только там даты – на три-четыре года раньше. Это же невозможно, кажется, но вот сталкивались с таким. Так что я не знаю, можно ли определить и закрыть все эти лазейки, их очень много, но совершенно точно нужно поставить такую задачу и привлечь к ней научное сообщество.