Коллаж Марии Покровской для Republic
Наш разговор с историком российских медиа Наталией Ростовой состоялся до серии новых атак государства на независимые СМИ. В апреле это были студенческий журнал DOXA, расследовательский проект «Важные истории» и, наконец, зарегистрированная в Латвии «Медуза», которую Министерство юстиции принудительно внесло в реестр иностранных агентов. Распространенный комментарий по поводу происходящего с российскими медиа либерального спектра (как прямо сейчас, так и в последнее десятилетие) — «это возвращение в советские времена». Ростова же считает, что после распада СССР новые средства массовой информации не так уж и далеко ушли от своих предшественников, а по либеральной модели российская пресса в действительности никогда и не жила.
В какой же момент развитие медиаиндустрии пошло не так? Почему многомиллионная аудитория перестроечных газет и журналов разучилась читать и сделала выбор в пользу телевидения? И почему телевидение с такой легкостью превратилось в основу существующего политического режима?
— Твои проекты gorbymedia.com и yeltsinmedia.com затрагивают самое свободное, как принято считать, время в истории российской прессы. Пыталась ли ты подступиться к тому, что было в советских СМИ до 1985 года, покопать этот массив информации, чтобы провести какие-то сравнения? Какой вообще у тебя был план исследования?
— Нет, этот период я вообще не копала. Все началось в 2011-м году, когда я получила стипендию Галины Старовойтовой в институте Кеннана и думала, что сделаю сайт по истории журналистики сразу о 30–40 лет начиная с Перестройки — о том, как всё поменялось за эти годы. Потом я решила, что если сделаю исследование хотя бы о периоде Горбачёва, но очень подробно, то, в принципе, это будет лучше обычного журналистского скакания по поверхности и ближе к академической работе. И это меня полностью устроит. Всё исследование я выложила разом на сайт gorbymedia.com в 2015-м. А вот yeltsinmedia.com появился благодаря фонду Зиминых «Среда», который дал первый грант — и уже было отступать некуда. Предполагалось, что я найду ещё финансирование, но удалось получить только небольшую премию для бывших выпускников Института Кеннана. Потребовался краудфандинг — я очень благодарна тем, кто участвовал в краудфандинге, помогал лотами и рекламой. Проблемы с финансами, конечно, осложнили выживание проекта, и он затянулся сильно дольше, чем предполагалось — YeltsinMedia устроен гораздо подробнее. Это еще и потому, что и время ельцинское гораздо сложнее, чем горбачевское — в стране начались разновекторные процессы, которые сложно объять одним человеческим мозгом. Этот проект выкладывается постепенно, и, обещаю, он будет доделан, несмотря на большой перерыв с последнего обновления; осталось около трети.
Наверное, лучшее время в истории российской прессы — это последние пару лет при Горбачеве. Уже была абсолютная свобода, и журналисты были в состоянии содержать себя. Были тиражи, была поддержка аудитории, которая доверяла журналистам. У «Аргументов и фактов» был тираж 33 миллиона экземпляров, у «Комсомолки» — 22,5 миллиона. Обе вошли в Книгу рекордов Гиннеса как самые популярные в мире (!) еженедельная и ежедневная газеты. Журналистам верили, они ещё не стали циничными, как класс и они очень хорошо зарабатывали, были самостоятельными.
А вот с первого же дня прихода Ельцина к власти начинается совсем другая история. 2 января 1992-го года происходит либерализация цен — и возникают большие финансовые проблемы. Идеологические проблемы уже и так были: перетечь из социализма в капитализм без последствий сложно. А тут ещё и такое падение тиражей. Вся страна лишилась средств к существованию и, естественно, она уже не выписывает по 3–5 газет на семью, что прежде было нормой. В интеллигентной семье люди выписывали и читали по 5–6 газет.
— А были же ещё и журналы.
— Да, толстые журналы издавались тиражами, которые больше, чем тиражи книг, издаваемых сейчас. Это же курам на смех — какое сейчас в России количество читателей серьезной литературы.
Короче, начались финансовые проблемы. Потом начались война в Чечне, олигархи, экономический передел — и джинса, и заказуха. И убийства журналистов в России стали происходить тоже с начала 90-х. При Союзе этого не было. В конце 93-го пространство СНГ становится самыми опасным в мире для журналистов.
— Насколько упали тиражи после либерализации цен?
— У меня про это есть статья на YeltsinMedia. В целом публикуемые в Москве издания, с наибольшим в СССР тиражом, теряют в 1992 году около 18 миллионов подписчиков.
— То есть всё, что мы видим сегодня, объясняется главным образом экономическими причинами? Все эти поразительные тиражи и поддержка со стороны аудитории во времена Горбачёва — они же возникли не на пустом месте. Людям была нужна свободная информация, люди покупали газеты и журналы. А что же случилось потом со всеми этими читателями? Куда девался их спрос?
