Александр Петриков специально для «Кашина»

⤢

Россия, 2021 год, второй год пандемии, полузакрытые границы и, поэтому, бум внутреннего туризма. Среди самых модных путешественнических направлений — Калининградская область, которую открывают для себя те москвичи и не только москвичи, чьи туристические привычки сложились задолго до закрытия границ, и кому до сих пор не приходило в голову вместо Европы или дальних островов лететь к Балтийскому морю в российский анклав между Польшей и Литвой.

Калининградская область для российских туристов сейчас — одновременно и Европа, и Гоа, и Мальдивы. Черепичные крыши, аистиные гнезда, песчаные пляжи, а если проникать в глубь региона, куда и сами калининградцы всегда предпочитали не ездить — там заповедные леса, озера, какие-то фермерские производства от сыра до шоколада. Чем недоступнее реальная Европа, тем выше акции Европы российской, отчасти бутафорской, отчасти настоящей. 2021 год — это ведь еще и пик туристической лояльности, когда меньше всего оснований смотреть в зубы коню по месту прилета, куда добрался, там и хорошо, и даже окна хрущевок, которыми там все застроено, светятся совсем по-европейски, что немаловажно в условиях закрытой Европы.

А главный местный специалитет — похожий на коричневую пластмассу минерал, по всем ювелирным справочникам проходящий как полудрагоценный камень. Для родителей и бабушек в семидесятые и восьмидесятые он был престижной бижутерией, нагруженной всевозможными нематериальными довесками — многие до сих пор помнят, как рыбак Каститис ушел в море и не вернулся, и его невеста Юрате (по-русски, наверное, Марина; по крайней мере, море по-литовски будет «юра») плакала, и слезы ее, каменея, превращались в янтарь. Московская туристка, приезжавшая в Палангу или Юрмалу, привозила потом домой янтарное ожерелье и поглядывала сквозь него на менее взыскательных подруг, вернувшихся с Черного моря — там было теплее, и инфраструктура получше, но Прибалтика в те годы была не просто курортом, но и шагом в сторону от советской реальности — в прибалтийских пейзажах снимали все наше несоветское кино вплоть до «Шерлока Холмса», и выезд на обрамленное соснами холодное море подразумевал, помимо купания и прочих курортных дел, еще и некий культурный западнический жест, материальным воплощением которого был как раз коричневый полупрозрачный камешек с мухой внутри. Те туристы из Юрмалы или Паланги удивились бы, если бы им кто-нибудь рассказал, что даже для сугубо местных ожерелий и браслетов этот камешек завозят из, как это тогда называлось, Нечерноземной зоны РСФСР — унылой и скорее нежилой местности, к которой, помимо традиционной почти вымершей средней полосы относился и тот полузаброшенный военизированный анклав на месте трофейного Кенигсберга и его окрестностей. В Калининградской области тоже были морские курорты, но, лишенные прибалтийского полузаграничного флера, они котировались только у местных и еще у московских отставных военных, лишенных и вкуса, и рефлексии. Калининград конца двадцатого века — маленькая черная дыра на карте полумертвой России (и на местном жаргоне морской курорт Зеленоградск — это Зеленодырск, а удаленный от моря Черняховск — и вовсе Чернодырск), не чета модной Прибалтике.