«Если из партии вытащить Явлинского, "Яблоко" может не дожить до следующих выборов». Интервью Льва Шлосберга

В понедельник, 23 августа, первый апелляционный суд утвердил решение о снятии «яблочника» Льва Шлосберга с выборов по одномандатному округу в Москве. Однако он продолжает участвовать в кампаниях в родном Пскове — и в Госдуму, и в региональное Заксобрание. В столице политика лишили регистрации по заявлению кандидата от партии «Зеленые» Андрея Пангаева, который обвинил Шлосберга в связях со структурами Навального. Шлосберг никогда не был сотрудником организаций Навального, но выступал в защиту коллеги-оппозиционера. В то время как основатель «Яблока» Григорий Явлинский уже после ареста Навального опубликовал статью с его критикой. Republic пообщался с Львом Шлосбергом о грядущих выборах, будущем путинской России, возрождении культуры доносов и Григории Явлинском.

«Российские власти переформатируют всю политическую сферу страны»

— Вас активно пытаются снять с выборов. Как вы оцениваете свои шансы на то, чтобы остаться в предвыборной гонке и принять участие в голосовании?

— Вокруг моего участия в выборах идет война — война политическая. Пока, по счастью, без физических жертв. Я не вхожу в список желательных депутатов Госдумы, и атака на меня в Москве и Пскове ведется одной и той же группой людей. Но псковская часть этой группы крайне неквалифицированная. Им говорят, мол, решайте [вопрос со снятием], а они решают, не думая.

В Пскове мне сначала отказали в регистрации, а через сутки в список вернули. Потом ЦИК зарегистрировала федеральный список «Яблока», в котором я тоже есть. ЦИК и окружная комиссия приняли одинаковые по существу решения, я прошел, как и другие кандидаты, проверку Минюста, в том числе проверку на возможную причастность к экстремистским или террористическим организациям. Вопросов ко мне не возникло. Хотя Минюсту, безусловно, было известно о моем задержании и штрафе в январе этого года.

Но суд отказался истребовать эти документы, которые являются доказательством. Сотрудник МГИКа, представляющий интересы окружной комиссии, сказал в суде, что документ Минюста, не нашедшего у меня связи с экстремистскими организациями, не имеет никакого значения. Кроме того, решение суда о штрафе вступило в силу 12 апреля, «закон Клишаса» — 4 июня, а решение суда о признании «Штабов Навального», с которыми я никак не связан, экстремистской организацией, — 4 августа.

То есть это закон репрессивный, но понятный, а применять его начинают, вообще не обращая внимания на нормы самого закона. Ни одного основания для отмены моей регистрации у суда не было. Первый апелляционный суд должен был отказать доносчику в удовлетворении его требований, если бы он следовал закону.

— По-вашему, почему власти пытаются не допустить до выборов любые оппозиционные силы?

— После изменения Конституции российские власти переформатируют всю политическую сферу страны. Это был рубеж, после которого начался отсчет фактически нового государства. Если это государство довести до идеального замысла (авторов поправок), то в этом государстве не будет избираемых парламентов, независимых судов и неконтролируемых властями СМИ. Наша страна движется в эту сторону.

Выборы в Госдуму воспринимаются властями как формирование парламента, который должен единогласно, подчеркиваю, единогласно рукоплескать пятому, а фактически шестому сроку Владимира Путина. Это должен быть парламент, в котором различие взглядов между депутатами будет заключаться только в степени любви к Путину и деталях выражения этой любви. В каждой шутке есть доля шутки, но мы движемся к тому, что политическое инакомыслие, как в советские времена, автоматически становится преступлением.

Мы можем открыть Уголовный кодекс СССР 1970-х годов, а до него УК сталинских времен, где видим, что уголовным преступлением являлась сама критика советской власти. Мы возвращаемся именно в эту ситуацию. Все статьи об иностранных агентах и аффилированных лицах, о нежелательных организациях и причастных к их деятельности, все ограничения избирательных прав направлены на воспроизводство в начале XXI века сталинской модели, в которой политическое инакомыслие было уголовным преступлением.

Это намерение означает, что все политические институты должны показывать: инакомыслия в стране нет. По замыслу архитекторов новой России, политическое инакомыслие в стране должно быть юридически и практически недопустимо. Под матрицу такого государства специалисты по внутренней политике формируют новый парламент.

Но важно не только это. Важно то, что буквально на наших глазах в 2021 году внутренней политикой в России стали заниматься силовые структуры. Правоохранительные органы должны защищать права и свободы человека и гражданина. По такой логике в России сейчас нет правоохранительных органов. Есть правонарушительные органы. И это совсем другая функция.

Об этом мало говорят, но в ночном докладе XX съезду КПСС Никита Хрущев не только перевернул сознание десятков миллионов людей, но сделал главное — поставил силовые структуры под контроль партии, то есть политических властей. До этого центр принятия решений о проведении политических репрессий любого уровня, вплоть до репрессий в отношении членов Политбюро, был именно в руках силовиков. Хрущев перевернул эту страницу, чем вошел в историю.

— Кто сейчас, по-вашему, принимает решения в сфере внутренней политики?