Этнический стереотип: Фрунзик Мкртчян и Владимир Этуш в фильме Леонида Гайдая "Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика"
Стоп-кадр YouTube
Перед вступительными титрами фильма «Кавказская пленница» первоначально находилась сцена, изъятая цензурой. На экране появлялись Балбес, Трус и Бывалый. Балбес рисовал на заборе «Х», Бывалый — «У», а Трус торопливо дописывал «дожественный фильм».
Эта шутка была адресована зрителю, который помнил, что именно в России обычно пишут на заборах, пишет известный культуролог (и автор Republic) Илья Кукулин в эссе «Деконструкция образов «дружбы народов» в фильме «Кавказская пленница»» (входит в состав сборника «Человек с бриллиантовой рукой: К 100-летию Леонида Гайдая» (готовится к выходу в издательстве Новое литературное обозрение; юбилей знаменитого советского режиссера будет отмечаться 30 января).
Важнейшую черту социального самосознания Гайдая можно описать как популизм, говорит Кукулин:
«Источником смеха в его комедиях были не только нелепые положения, в которые попадают его герои, но и намеки на приватный социальный опыт зрителей, о котором было известно «всем», но считалось невозможным говорить публично».
Важной частью такого опыта были этнические (и часто — ксенофобские) стереотипы, весьма распространенные в советском обществе, многонациональность которого была официально построена на пресловутой «дружбе народов». Подобные стереотипы широко транслировались по неофициальным каналам (в том числе в виде «кавказских» анекдотов или «анекдотов про чукчу»), однако в официальном советском искусстве этот «низкий» повседневный опыт был так же табуирован, как обсуждение серьезных политических проблем.
