Олег Ицхоки
Грозит ли российской экономике стагфляция, почему высокая ставка ЦБ не влияет на активность бизнеса и как оценивать ВВП в условиях военного времени? Поговорили обо всем этом с профессором экономики Гарвардского университета, экономистом Олегом Ицхоки.
— Последние данные Росстата и Минэкономразвития показывают: экономика замедляется (ВВП в августе — 2,4% против 3,5% в июле и 4,7% в первом полугодии), а инфляция, притормозившая в начале сентября, вновь растет (0,19% в последнюю неделю против 0,06% в предыдущую). При этом бюджет на 2025 год и внезапно найденные на расходы в этом году 1,5 трлн рублей не дают надежд на то, что ситуация изменится. Все это похоже на стагфляцию?
— Мне кажется, говорить о том, что ситуация кризисная, нельзя. Смотрите, есть огромный дисбаланс, который вызван военными расходами. Это, по самым скромным подсчетам, как запланировано в бюджете, 6,2% ВВП. А если добавлять смежные с ними вещи, то это, наверное, все 10% ВВП. И тут хорошо бы иметь какую-то оценку, более аккуратную, чем военный бюджет в 6,2% ВВП — это явно нижняя граница. Я буду исходить из того, что это ближе к 10% ВВП, практически половина государственного бюджета. Это совершенно огромная величина. То есть когда мы говорим про обычный бизнес-цикл в развитых странах, речь идет о флуктуациях в 1–2% ВВП. А здесь за несколько лет появилась статья расходов в 10% ВВП — условно говоря, это 10% ресурсов изъяли из экономики. Помимо этого, была эмиграция, это тоже какая-то компонента изъятия на рынке труда.
С одной стороны, изъяли ресурсы из экономики — из гражданской экономики в первую очередь — изъяли трудовые ресурсы. Это и солдаты, которых призвали, и люди, которые работают на военных предприятиях. То есть большая часть производительной экономики была изъята из гражданского производства.
С другой стороны, экономику накачали деньгами, потому что обратная сторона этих расходов в 10% ВВП — это чьи-то доходы в экономике, в основном в гражданской. Потому что когда солдаты, которым платят эти деньги, погибают — эти деньги достаются дальше их родственникам, которые эти деньги тратят.
Поэтому, с одной стороны, изъяли ресурсы для производства. А с другой стороны — огромный такой финансовый стимул для людей, которые заняты в военной экономике. И то, что наблюдается, — это как раз результат этого дисбаланса: товаров производится меньше, импорт тоже стал более дорогой из-за санкций, из-за ослабевшего рубля. Поэтому заменить импортом дефицит не получается, как это можно было в другое время. И получается, что спрос, который вызван финансированием [людей, связанных с войной], не покрывается производством.
Отсюда идет инфляция, отсюда безработица на двухпроцентном уровне. То есть нельзя сказать, что это экономика, которая стагнирует.
Это экономика, из которой изымаются ресурсы. Она просто не может удовлетворить гражданский спрос при тех ресурсах, которые есть. И из-за этого — инфляция.
Как мы с военным бюджетом точно не знаем, какая там реальная цифра, точно так же с инфляцией мы точно не знаем, какая у нее цифра. Может быть, как официальные данные, около 9%, но в это сложно поверить. С другой стороны, если бы инфляция была 20%, то у нас были бы сигналы об этом. Скорее всего, она где-то между этими цифрами, но все же ближе к ключевой ставке ЦБ. Потому что, если согласиться, что потребительская инфляция 9%, то реальная процентная ставка [ключевая ставка ЦБ минус инфляция. — Republic] получается 10%. В принципе, мы мало знаем экономик с такой реальной ставкой, редко эта ставка превышает 5–7%. А значит, и в нашем случае реальная инфляция где-то здесь.
— Ну да, то есть это 12–15% инфляция.
— Наверное. Я бы не хотел гадать, но моя оценка — между 9 и 20%, а для более точной оценки нужно хорошее исследование. В любом случае это еще не «убежавшая» инфляция, когда Центральный банк потерял контроль над ситуацией окончательно и инфляция определяется и разгоняется потребительскими ожиданиями. Пока это все-таки относительно контролируемая высокая инфляция. Это не как ситуация в Турции двухлетней давности, где действительно инфляция «убежала».
А дальше — это вопрос, как Центральный банк это контролирует.
— Как раз хотела спросить об эффективности его контроля в условиях увеличения военных госрасходов.
