События последних шести месяцев стали ярким свидетельством того, что в условиях урбанизированного, высокообразованного общества невозможно надолго убедить граждан в том, что победившие на нечестных выборах политики должны решать, как им жить. Несмотря на возвращение Владимира Путина в президентское кресло, сегодня ясно одно: рано или поздно авторитарная конструкция политического режима будет поставлена под сомнение и России придется решать задачу построения функционирующей демократии. Тогда же чрезвычайно высоким будет спрос на идеи реформирования государственных институтов. Однако готовы ли независимо мыслящие эксперты к такому повороту событий? Способны ли они предложить альтернативную повестку дня? Сегодня уже можно сделать предположение о том, когда именно в нашей стране произойдут реальные перемены. В России периоды политического «потепления» и «похолодания» синхронизированы с периодами усиления и ослабления Запада. Так, переход от НЭПа к политике коллективизации, ускоренной индустриализации и массового террора произошел одновременно с началом Великой депрессии. Быстрое послевоенное восстановление Европы, консолидация стран Запада под началом США были важными факторами того, что к 1953 году большая часть советской элиты осознавала необходимость реформ. Переход от преобразований Хрущева–Косыгина к консервации политической системы СССР совпал по времени со студенческими революциями 1968 года и последующим кризисом 1970-х годов на Западе (стагфляция и энергетические кризисы 1973-го и 1979 годов). В 1980-е годы ситуация в мире радикально изменилась: «неолиберальная революция» Рейгана и Тэтчер, демократическая трансформация стран Южной Европы, начало рыночных преобразований в Китае способствовали тому, что необходимость реформ осознали и в СССР. В условиях резкого падения цен на нефть в середине 1980-х годов, ускорения евроинтеграции, динамичного экономического роста в развитых странах и усиления международного влияния США России пришлось осуществлять радикальную перестройку общественно-политической и экономической системы. Однако на рубеже тысячелетий обстановка в мире вновь переменилась: крах высокотехнологичного рынка NASDAQ в 2000 году, рецессия в США в 2001-м, теракты 11 сентября, трудности США в Ираке и Афганистане, провал референдума по ратификации общеевропейской конституции в 2004 году, начало ипотечного кризиса в США в 2007-м, потрясения на финансовых рынках в 2008–2009 годах свидетельствуют об ослаблении стран Запада в первом десятилетии XXI века. Одновременно с этими событиями в России начали набирать силу авторитарные тенденции: взятие под контроль Кремля центральных телеканалов, повышение процентного барьера для прохождения партий в Государственную думу, отмена выборов губернаторов. Мировой экономический кризис, начавшийся в 2008 году, отличает глобальный и всеобъемлющий характер, его длительность и тяжесть, а также переплетение финансовых и политических потрясений. Этими признаками нынешний кризис напоминает кризисы 1930-х и 1970-х годов, которые сопровождались структурной трансформацией мировой экономики, включая формирование новой модели экономического регулирования, новой модели мирохозяйственных связей и международных валютных отношений. Как показывает опыт Великой депрессии и стагфляционного кризиса, период выработки и реализации новых институтов и механизмов экономического развития, характеризующийся неустойчивостью мировой экономики, продолжается в течение примерно десяти лет. Поэтому можно предполагать, что мировая экономика вернется на устойчивую траекторию роста в 2020-е годы. Тогда же, по всей видимости, России придется радикально перестраиваться, с тем, чтобы адаптироваться к изменениям, произошедшим на международной арене. По историческим меркам одно десятилетие – чрезвычайно короткий срок. Поэтому важно уже сегодня начинать интеллектуальную подготовку будущих демократических реформ. Важно помнить, что преобразования 1990-х годов оказались успешными лишь в тех сферах, где шла долгая подготовительная работа, и неуспешными там, где такая работа не велась. Во времена СССР диссиденты создали Самиздат, на страницах которого пытались донести идею неприкосновенности прав человека. Впоследствии эти идеи легли в основу принятой в 1993 году Конституции, первые две главы которой выполнены на уровне передовых конституционных стандартов. В начале 1980-х годов был создан кружок московских и ленинградских экономистов, обсуждавших пути перехода от стагнирующего социализма к рыночной экономике. Спустя десять лет именно им было суждено начинать тяжелейшие реформы, в результате которых Россия совершила переход от плана к рынку.

К сожалению, в политико-правовой сфере такая работа не велась. По воспоминаниям Людмилы Алексеевой, в отечественном самиздате ничего, кроме правозащитной тематики, разработано не было. В отличие от чешских, венгерских и польских диссидентов, советские правозащитники не обсуждали вопросы реформирования судебной системы, полиции, армии. В 1990-е годы даже сторонники рыночных преобразований отмечали, что реформаторов не интересовало ничего, что выходило за рамки денежного агрегата М2. В результате в посткоммунистической России силовые структуры практически не были затронуты реформами. К чему это привело, хорошо известно.
Именно поэтому важнейшей составляющей будущих преобразований должно стать реформирование ключевых государственных институтов: правоохранительной и пенитенциарной систем, органов правопорядка и гражданской бюрократии. Для адаптации к вызовам постиндустриальной эпохи России жизненно необходимы радикальные преобразования в пенсионной системе, здравоохранении, образовании. Без реформ не должны оставаться и такие островки советской монополизированной экономики, как ВПК, почта, железнодорожный транспорт, газовая промышленность. О том, каким образом можно будет проводить реформы в этих сферах жизни российского государства, я расскажу в новых колонках.