Головной офис Snapchat в Венеции, Калифорния.
Genaro Molina / Los Angeles Times / Polaris / East News
Представьте себе подростков, которые играют на улице, например, в баскетбол. Из соседнего дома, где расположена редакция влиятельной деловой газеты, выходит к ним главный редактор в дорогом костюме. На ходу он срывает пиджак, перехватывает мяч, забрасывает трехочковый и начинает читать ошалевшим детям биржевые сводки как рэп.
Практически так, по крайней мере сначала, выглядели для американских тинейджеров журналисты из New York Times или CNN, которые пришли в Snapchat. Поскольку в России эта площадка не прижилась, здесь нужно небольшое пояснение. Snapchat создали пять лет назад студенты из Стэнфорда как сервис, где мальчики слали девочкам (а девочки – мальчикам) фотографии и видео, которые через несколько секунд удалялись. На них можно накладывать надписи, добавлять эмодзи и геолокацию. Вот в общем и все.
Если бы секрет популярности Snapchat был только в скабрезности, то, наверное, американские газетчики бежали бы открывать свои официальные страницы на PornHub
При чем тут медиа и зачем серьезным журналистам и редакторам вообще это полуприличное приложение для школьников? Логичный вопрос. Ответ: в масштабах явления. То, что начиналось как пубертатное развлечение, разрослось в сервис с миллионами просмотров и миллиардами видео. Сначала журналисты использовали мессенджер по прямому назначению: слали подписчикам фотографии с ковровых дорожек или включения с бэкстейджа. Но в прошлом году Snapchat решил помочь СМИ сам: по свайпу (движение пальца) влево появляется раздел Discover («Открывай»), где можно посмотреть на гифки Buzzfeed или почитать советы Cosmo, не покидая любимого приложения. Изданий там пока буквально два десятка, но зато каких; и у каждого внутри сложносоставные материалы с интерактивной графикой и прочей красотой.
