Судебный процесс по делу ГКЧП. Владимир Крючков в Верховном суде России, 1993.
Кузьмин Валентин / ИТАР-ТАСС
Адвокат Юрий Иванов защищал в суде узбекский ЦК, коммунистическую партию в целом, ключевого заговорщика ГКЧП Владимира Крючкова и его оппонента Александра Руцкого. Дело путчистов длилось долго – Иванову, чтобы стать защитником Руцкого, пришлось даже отпрашиваться у экс-председателя КГБ.
К годовщине путча Slon Magazine поговорил с адвокатами путчистов; председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова в этом процессе защищало либеральное бюро Генриха Падвы и его партнера Александра Гофштейна, а председателя КГБ Владимира Крючкова – депутат трех созывов Государственной думы от КПРФ Юрий Иванов.
Иванов рассказал, зачем председателю КГБ хорошая память, почему вице-президентом стал Янаев, как организовать семью и улицу, чтобы она помогала подзащитному из спецслужб.
1991 год. Идет дело ГКЧП. Я в Московской области, в городе Ступино, где в то время работал. Жена родила, притащила малыша из роддома, третий день его пребывания дома. Вдруг прибегает ко мне местный пьяница – у нас был рабочий двор, где я колотил в домино с мужиками, – и кричит: «Юра, беги! Беги ко мне, на седьмой этаж, на ключ от квартиры!» Кто? Чего? Почему? «Брать тебя приехали, брать. Они адрес спрашивают». Говорю: «Я никуда не побегу». Подхожу к окну и вижу две или три машины, из которых вылезают люди московской выправки, два генерала. Когда эти люди зашли, я их встретил в исподнем: «Здрасьте!» И тут один из них говорит: «Вы знаете, я отец Крючкова. Ему дали со мной из “Матросской Тишины” соединиться, и он просил, чтобы я разыскал вас и получил согласие на то, чтобы вы стали его адвокатом». Дело в том, что я даже не был членом Московской городской коллегии, где все блестящее созвездие адвокатов. В свое время «за распространение Солженицына» меня вместо аспирантуры распределили в собес, а через год взяли не в городскую коллегию адвокатов, а в областную. По тем временам я был как бы диссидент для советской власти.
Так вот. Генералы уехали. А я приехал в «Матросскую Тишину» встретиться с Крючковым. Следователь торопится: «Давайте-давайте, будем допрашивать, допрашивать». А мне надо с клиентом найти контакт, проговорить, какую выбрать позицию. Это же очень политическое дело, очень сложное. Как мы будем себя вести? Станем стоять как коммунисты? Или выкинем белый флаг? А меня уже предупредили, что Крючков – страшно подозрительный человек, что самое сложное – войти к нему в доверие. Нам дали поговорить пять минут, и я успел сказать только одно: «Владимир Александрович, я прошу, сейчас вас будут допрашивать в моем присутствии, порите всякую ерунду. О положении вещей в стране, о чем угодно. И так три дня продержитесь. А каждый раз после окончания допроса я буду с вами оставаться, и мы станем разговаривать по существу». Он моментально это поймал и сделал так, как мы договорились. Следователь был в бешенстве. Но по закону, когда следователь предъявляет обвинение в измене Родине, по Уголовно-процессуальному кодексу он должен предоставить обвиняемому возможность дать свободные показания, а потом только задавать вопросы: почему он Михаилу Горбачеву отключил связь? Почему он вертолет перекрыл Горбачеву? Почему он его как бы убрал? Ясно, что Крючков для него был особенно важен – как главная фигура среди заговорщиков.
Адвокат Юрий Иванов, 1991
Алексей Бойцов / РИА Новости
«Выучи венгерский»
У Крючкова было много блестящих положительных качеств и много отрицательных, как у любого человека. Он никогда не запрещал мне об этом говорить. После окончания дела мы были очень дружны, ходили семьями. Мой сын фотографировался у него на руках, пока рос. Я участвовал в похоронах, был другом их семьи. Что он мне сказал, когда мы познакомились?
