Траурные мероприятия, Воронеж, 1953. Фото: А.Зенин / Фотохроника ТАСС
Разгоревшийся на этой неделе скандал вокруг отзыва у британского фильма «Смерть Сталина» прокатного удостоверения в России никак не затухает. Накануне столичный «Пионер» показал его, невзирая на запрет, и вскоре в фойе кинотеатра пожаловали люди в погонах. Глава Минкульта Мединский обвинил создателей картины в том, что те перешли «нравственную границу между критическим анализом истории и глумлением над ней». В момент, когда такое происходит, нелишне напомнить, какую именно историю защищает Мединский. Олег Хлевнюк – один из историков, который убедительно и наглядно описал кончину вождя и непосредственную реакцию обитателей Кремля на эту смерть. Событиям конца февраля – начала марта 1953 года посвящена глава из книги Хлевнюка «Сталин. Жизнь одного вождя» (несколько лет назад вышла в издательстве Corpus). Публикуем ее с сокращениями.
Независимо от степени рациональности или маниакальности последних кампаний Сталина они свидетельствовали о его неукротимом стремлении удержать власть до последнего из возможных пределов – до смерти. Именно так обстояли дела в тот субботний вечер 28 февраля 1953 г., когда Сталин пригласил на дачу на последнее в своей жизни застолье четверку соратников – Маленкова, Берию, Хрущева и Булганина. На следующий день охранники нашли Сталина парализованным. После долгих проволочек и согласований к нему вызвали врачей.
Приезд на сталинскую дачу врачей утром 2 марта 1953 г. ознаменовал кардинальный поворот ситуации. Это было признание смертельной опасности, нависшей над вождем. Врачи подтвердили худшее. Сталин перенес инсульт и действительно находился при смерти. Впервые за долгие десятилетия и при этом совершенно неожиданно в СССР встал вопрос о переходе высшей власти в новые руки.
Подобно Ленину, Сталин не создал упорядоченных механизмов передачи власти. Более того, он всеми способами препятствовал появлению потенциальных наследников и навязывал соратникам комплекс политической неполноценности. Сосредоточив в своих руках решение всех принципиальных вопросов, Сталин искусственно ограничивал компетенцию и осведомленность членов Политбюро теми сферами, за которые они непосредственно отвечали. Движимый жаждой власти, политическим эгоизмом и старческой ревностью, советский диктатор фактически действовал по принципу «после меня хоть потоп».
