Фото: Maxim Shemetov / Reuters
Сегодня российский офис «Трансперенси Интернешнл» (признан иноагентом Минюстом РФ) опубликовал исследование лоббизма в Совете Федерации, в котором тщательно изучил работу сенаторов в период с июня 2019-го по сентябрь 2020 года. Предыдущий доклад аналогичной направленности от антикоррупционной организации был посвящен деятельности нижней палаты парламента. Напомним, что тогда удалось узнать исследователям и к каким выводам они пришли.
Трудно представить место более комфортное для лоббиста, чем современный российский парламент. Здесь можно тихо заниматься своим делом, не привлекая никакого общественного внимания. Депутатов отличает готовность к сотрудничеству. И даже председатели комитетов Госдумы, независимо от фракции, охотно принимают нужную сторону, действуя в интересах конкретных отраслей, предприятий или ведомств. На днях «Трансперенси Интернешнл – Россия» опубликовала исследование, посвященное лоббизму в стенах Госдумы. Доклад, по словам авторов, потребовал изучения по меньшей мере 48 тысяч документов и общения со множеством экспертов, что позволило пролить чуть больше света на рабочие будни нижней палаты. Republic обсудил их со Светланой Тельновой – в прошлом помощником экс-депутата Владимира Рыжкова, а ныне руководителем группы в «Трансперенси», проводившей исследование.
– Светлана, когда в последний раз вы были в Госдуме?
– Когда еще работала с Владимиром Александровичем [Рыжковым], в году 2007-м.
– Парламент и тогда был легкой добычей для лоббистов?
– Лоббизм, разумеется, был всегда, но раньше его было легче отследить. Если в 2000-х был понятен хотя бы инициатор законопроекта, то теперь, как правило, мы имеем дело с коллективом депутатов. Кто из них внес предложение, зачастую непонятно. След теряется с самого начала. Порой мы встречаем 20, 30, иногда 50 авторов, поставивших подписи.
– Какого уровня бизнес имеет сегодня возможность продвигать свои интересы на Охотном ряду?
– Для среднего бизнеса в массе своей двери Госдумы закрыты (про малый я и не говорю). Речь, конечно, о крупном бизнесе – федеральном, реже региональном.
– Вы пишете о связях руководства комитетов с Газпромом и «Ростехом». Но логично предположить, что Алексею Миллеру и Сергею Чемезову удобнее решать свои вопросы непосредственно в Кремле и правительстве.
– Всегда есть множество технических моментов, которые эффективнее лоббировать на уровне депутатского корпуса. К тому же работа парламента не сводится к одному лишь законотворчеству. Есть задачи по созданию общественного мнения. Скажем, активно пишутся депутатские запросы, и эта деятельность еще менее прозрачна и подконтрольна обществу. Весной 2018 года мы даже писали письмо на имя председателя Госдумы [Вячеслава] Володина с просьбой пояснить, ведется ли тут вообще какой-то учет: сколько таких запросов отправлено, каких, кем, кому, когда? Ответили, что нет таких данных. Мы узнаем об отдельных депутатских запросах только в результате скандалов – допустим, вокруг деятельности [единороса Андрея ] Палкина, писавшего официальные запросы, чтобы помочь сыну, которому досталась строительная империя отца.
duma.gov.ru
– В исследовании лоббистом стройкомплекса у вас выступает Галина Хованская – депутат, чья репутация, согласитесь или нет, существенно выше, чем в среднем по парламенту.
– Соглашусь. Тем не менее, да, Хованская может представлять интересы участников отрасли, которую курирует, – ресурсоснабжающих и строительных организаций. Таковы факты. В помощниках у депутата – руководитель строительного холдинга, активный участник московской реновации Алексей Шепель. В экспертном совете – группа ПИК и много кто еще.
– И что здесь противозаконного?
– Для начала это как минимум неэтично. Организации, выступающие так называемыми «экспертами», становятся выгодоприобретателями от законов, продвигаемых парламентариями, которых они консультируют. Работа этих экспертных советов окутана тайной. Вот вы, например, знаете, как попасть в экспертный совет при комитете Госдумы?
– Понятия не имею. А вы?
