В хоррор-драме историка Олега Соколова есть место режущему диссонансу – между почти кинематографически насыщенной сценографией и узкой гильдейской проблематикой.
Что видит обычный наблюдатель и интернет-зевака? Такой уже привычный кровавый анекдот: 61-летний преподаватель не смог утопить части расчлененного тела своей студентки-любовницы потому, что слишком много выпил для храбрости. Поскользнулся и упал в Мойку, наверное, еще комично кричал о помощи. После собирался покончить жизнь в мундире Наполеона – почти идеальное эстетическое сочетание страшного, сентиментального и смешного, высокой и низкой культур, «чисто питерское убийство», почти фильм фон Триера. Из разряда историй о том, как один мужик на Руси выстрелил другому в голову в ходе спора о Канте. Действует освежающе на фоне монотонного потока новостей о полицейском насилии, политических репрессиях и коррупции.
Гораздо больше значения делу придают, по понятным причинам, представители двух групп – активистки и студенты. Для первых это, увы, далеко не первая история об отрезанных кистях: мы все еще живем в стране, где женщин систематически насилуют и избивают за закрытыми дверями, правоохранители отказывают в помощи даже выжившим жертвам маньяков, несовершеннолетних дочек монстра судят за предумышленное убийство, а Госдума как могла оттягивала принятие закона о домашнем насилии. И все это под охи и вздохи фейсбука по поводу разгула феминизма, феминитивов и «обратного сексизма». Вторые – а это, конечно, не только учащиеся, но и преподаватели, выпускники и вообще все, кто связан с академической средой, – прекрасно знают, что кровавый эксцесс историка Соколова случился не на пустом месте. Да, профессора вступают в отношения со своими студентками, успокаивая совесть мнимой консенсуальностью; а там, где не вступают, позволяют себе скабрезности и нарушение личных границ как норму (тут всегда можно оправдаться старомодностью).
Графомания какая-то — много заумных слов в поисках мысли, которой просто нет.
Случай Соколова со всеми вытекающими последствиями, как мне кажется, относится не к взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, а к отношениями власти и "народа". То есть не мужлан, охваченный чувством, убил бедную бесправную женщину, а потерявший всякие берега чиновник в порыве "праведного" гнева реализовал свое право насилия над челядью. По крайней мере так это выглядит со стороны не зная деталей. Поэтому лепить сюда бытовое домашнее насилие не имеет никакого смысла.
Что же касается Вашей мысли об отношениях власти и челяди и о "чиновнике" Соколове, то, на мой взгляд, здесь всё не так, всё сложнее. Это не типичный случай, даже несмотря на типичный лейтмотив "преподаватель - студентка - любовь". Эту трагедию, мне кажется, не вложить ни в какое "прокрустово ложе" и не подогнать ни под какую теорию. Уж больно люди были нетипичные: и погибшая девушка (светлая ей память!), и пока живой физически, но уже выгоревший и умерший духовно и нравственно преступник.
Если честно, то, несмотря на уважение к автору, многие статьи которого я читал с большим интересом, мне кажется, что в данном конкретном случае он "прилепил сюда" не только "бытовое насилие", но вообще все, что только можно. У него были некие "посторонние мысли" и он их взял, да и прилепил к коньюнктурной теме, как вагоны к паровозику. Увы!
"по-настоящему убедительные аргументы рождаются в настоящем споре между настоящими людьми" - отлично сказано.