W Allen, A Birmingham Prize Fight, 1789 / unsplash.com
О чем спорить можно, а о чем нельзя? Часто бывает, что «в интернете кто-то неправ». В каком случае доказывать неправоту собеседника осмысленно, а в каком – нет? И есть ли вообще вещи, о которых спорить невозможно, недопустимо или бессмысленно?
Один из возможных ответов на этот вопрос мы можем найти в философии Людвига Витгенштейна. Витгенштейн не отрицал саму возможность критики, однако показывал, что в некоторых случаях споры и сомнения совершенно невозможны и лишены всякого смысла (в связи с этим его часто упрекали в том, что в его концепции вовсе нет места для критики и споров, и даже обвиняли в проявлении «паралича критической воли»). Аргументы Витгенштейна о допустимости критики, прежде всего, относились к деятельности философов и ученых, однако они могут быть распространены, в том числе, и на споры за пределами науки.
Позиция Витгенштейна состоит в следующем. С одной стороны, люди, безусловно, могут критиковать других, сомневаться и спорить. С другой стороны, между людьми, которые принадлежат одной «форме жизни», то есть могут согласованно участвовать в тех или иных практиках, существует некоторое непроговариваемое «общее согласие» по поводу того, как выполняются эти практики. Чтобы выявлять ошибки и критиковать, человек уже «должен судить согласно с человечеством», поскольку «всякое подтверждение и опровержение некоего предположения происходит внутри некоторой системы». Например, можно оспаривать правильность вычисления. Но для того чтобы это было возможно, нужно, чтобы мы не подвергали сомнению само правило проверки правильности подсчета.
Витгенштейн сравнивает эту ситуацию с движением дверных петель. «Вопросы, которые мы ставим, и наши сомнения зиждутся на том, что для определенных предложений сомнение исключено, что они словно петли, на которых держится движение остальных [предложений]. Если я хочу, чтобы дверь отворялась, петли должны быть закреплены». Для того чтобы мы могли осмысленно сомневаться и спорить по поводу различных тезисов, должно быть нечто «достоверное», в чем мы не сомневаемся. Дело не в том, что такие «достоверности» абсолютно истинны; но тот факт, что эти суждения лежат в основании множества практик и высказываний, придает им «достоверность».
