Александр Петриков специально для «Кашина»

⤢

Издевательский капс-лок в новостных сообщениях «Медузы» в соцсетях («ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА») — как нездоровый румянец на щеках умирающего, который про себя еще ничего не понял и еще верит, что послезавтрашний визит к доктору все исправит. Уведомлять о себе как об иноагенте большими буквами — итальянская забастовка, нарочито буквальное следование правилам, доказывающее, что следовать им невозможно, и завтра кто-нибудь скажет, что черт с вами, хватит валять дурака, да и мы погорячились. «Медуза» обещает обжаловать решение Минюста. Включение в реестр можно оспорить в суде, а еще лучше — через те связи, которые у «Медузы», как можно подозревать, есть. По крайней мере, те люди в полушаге от Путина, которые два года назад помогали спасать Голунова — они ведь должны понимать. Но кто удивится, если эти люди в понедельник утром перестанут отвечать на звонки. Может быть, еще в пятницу перестали. Доктор, извините, сказал в морг.

Кремль убивает очередную независимую редакцию — за двадцать лет из текстов на эту тему можно составить тяжеловесный многотомник, и читатель, пробираясь от НТВ к «Известиям», а от «Афиши» к «Ведомостям», заметит, что от раза к разу краски бледнеют, пафос делается вымученным, надежда — вообще исчезает. Словосочетание (да и само явление) «уникальный журналистский коллектив» стигматизировано лет двадцать назад и пригодно к употреблению только в саркастическом ключе. Журналисты, пишущие о журналистах, сравнялись числом с читателями, которым еще надо дополнительно и подробно доказывать, что ярлык иноагента действительно способен уничтожить «Медузу», и никакое «им-то что, они в Риге» или «ну, бумажек будет больше» угрозы не отменяет. Рига, бумажки — это все понятно, но репортеры, работающие в Москве, могут узнать у более опытных иноагентов (радио «Свобода», как известно, уже находится в стадии эвакуации московского бюро), как будут шарахаться от них любые официальные лица по любому даже аполитичному вопросу, и еще можно спросить в отделах маркетинга тех российских компаний, которые до сих пор рекламировались в «Медузе», может ли что-то в их отношениях остаться по-прежнему; спойлер — нет, не может, то есть денег не будет, а дальше — условно оптимистичный сценарий, когда деньги найдутся уже в самых токсичных с точки зрения российского государства местах (условно — Сорос даст), людей станет меньше, но люди станут злее, логика противостояния и борьбы всегда работает одинаково, и вот уже умеренный корреспондент, до сих пор писавший о смертях сотрудников ФСО от коронавируса, вернется, допустим, в лояльное РБК, а его место займет какой-нибудь юный политэмигрант, в чьих текстах замелькает сначала «в Украине», а потом и «Путлер» — сравнение не очень точное по многим причинам, но загляните через VPN или еще как-нибудь на, допустим, «Грани», заблокированные пять лет назад и неотличимые когда-то по содержанию и интонации от «Новой», превратившиеся в конце концов в полноценный «Кавказ-центр» — это происходит как-то само собой. За двадцать лет российское государство, робко дебютировавшее со «спором хозяйствующих субъектов», освоило множество форм подавления медиа, но такая — чуть ли не впервые, когда принципиально нейтральное издание таким прямо пинком выталкивается туда, к «Граням» и украинской прессе, а остальное произойдет само.

И если в деле Голунова взывать к милости государства оказалось самой правильной тактикой, то здесь это, скорее всего, бесполезно. Двадцати лет опыта достаточно, чтобы догадаться об особой мании Владимира Путина и его друзей именно по отношению к прессе. Можно гадать об исходной точке этой враждебности — может, Петербург девяностых, эпоха Невзорова, АЖУРа, Натальи Чаплиной и Бэллы Курковой (сейчас-то там вместо них один сплошной Пригожин), может, чеченские войны, из которых едва ли не каждый силовик вынес знание о том, что пресса стреляет нашим ребятам в спину, но кроме опыта противостояния есть и опыт покупок и подчинений — в соцсетях любят найти и мусолить какую-нибудь старинную цитату Соловьева или Киселева (или прогремевшего в эти дни Красовского) про свободу и диктатуру, но напрасно критики нынешней пропаганды считают прежнее свободолюбие нынешних ее столпов каким-то компроматом — напротив, каждое несоответствие прежних и нынешних высказываний если что-то и доказывает, то только правоту душителей. Если прежнего демократического Киселева удалось превратить в нынешнего патриотического, и остальных тоже удастся. Думаете, они про Галину Тимченко не уверены, что ее можно купить или сломать? Уверены, конечно. Про всех уверены.

Но это — именно психологическая, субъективная основа давления путинского Кремля на прессу, и было бы неправильно считать давно сложившуюся у этого поколения медиафобию исчерпывающим объяснением многолетней войны с прессой. Есть и более трагическое социально-историческое — в конце концов, нынешняя Россия не единственная автократия, в которой подавлены все голоса недовольных. Но полной тишины, как известно, не удавалось достичь даже самым жестоким диктатурам — везде были подпольные типографии, всякие листовки, газеты без выходных данных или с ежемесячной перерегистрацией под новым названием («Медузе» сейчас тоже некоторые советуют создать новое юрлицо, которое, может быть, позволить пожить в прежнем виде еще годик). Да даже и не в диктатурах — на современном Западе тоже хватает всяких кьюанонщиков, ковид-диссидентов или сепаратистов с блогами на Wordpress, сбором донатов, анонимными жертвователями и прочим, да и российская RT, как когда-то в СССР «Голос Америки» или «Свобода», вещает если не сквозь вой глушилок, то, по крайней мере, под давлением местных регуляторов, иногда более жестких, чем любой Роскомнадзор. И если вы скажете, допустим, Николаю Платоновичу Патрушеву, что респектабельную и умеренную «Медузу» не стоит равнять с Майло Яннопулосом, Николай Платонович спросит вас — а как «Медуза» относится к Навальному, а к Крыму, а где она была, когда в Одессе горел дом профсоюзов, — и ваших ответов ему будет достаточно, чтобы еще раз искренне убедиться в своей правоте по поводу того, что «Медуза» и в самом деле радикально антироссийское издание. И радикально антигосударственных и при этом респектабельных медиа нет нигде, так что российское государство в известном смысле даже в своем праве.

Тут, наверное, будет уместна такая тяжеловесная метафора: все великие европейские державы в своей истории что-нибудь колонизировали, и Россия тоже. Но есть нюанс: все державы захватывали каких-то глубоко отсталых туземцев, и только у нашей империи есть (и прямо скажем — самый неудачный) опыт Финляндии, Польши и Прибалтики, то есть опыт колонизации европейских стран, во многом более развитых культурно и социально, чем сама Россия. Так и с прессой — антигосударственной прессе везде несладко, но только у нас она не просто не маргинальна, а гораздо более респектабельна, профессиональна и качественна, чем лояльная. И понятно, почему невозможна прокремлевская «Медуза» — у путинского государства отношения с лояльной прессой слишком отягощены правилами, продиктованными по праву сильного, в итоге не получается «просто не критиковать первое лицо» — к этому нехорошему, но, по крайней мере, понятному требованию всегда приплюсовывается куча всего. Первое лицо неотделимо от системы, в системе есть крайне обидчивые люди (вспомним разгром отдела политики «Коммерсанта», повлекший за собой, скорее всего, и арест Ивана Сафронова), и есть, назовем это так, крайне обидчивые деньги — по крайней мере, «блоков на негатив» в лоялистской прессе едва ли не больше, чем чисто политических цензурных ограничений. Все самые успешные постсоветские медиа от «Коммерсанта» и «Афиши» до «Ведомостей» и газеты «Жизнь» либо буквально воспроизводили западные образцы, либо играли в Россию как Запад. Наверное, пора признать, что игра закончена. Есть еще «Медиазона», но она совсем нишевая, и там все решается простой блокировкой. А больше ведь и нет ничего.

Разумеется, у жестко оппозиционной прессы тоже всегда будет свой читатель и зритель. В сравнении с государственными телеканалами и газетами он даже более верный и отзывчивый, он освоит VPN ради любимого медиа и даже будет готов отдавать ему половину своей пенсии (в девяностые «Советская Россия» печатала имена читателей, переводивших ей деньги). Всегда будут журналисты, готовые работать для аутсайдеров и понемногу в них превращаться. Но, как всегда, больше будет тех, кто не готов. Последним местом сейчас и, видимо, еще на несколько лет вперед, пока не разгонят, для них остается (фактически подконтрольный Кремлю) Яндекс, и когда проблема «Медузы» сведется только к трудоустройству нескольких человек, в Яндексе, как не раз уже бывало, появится два-три новых директора по чему-нибудь. Они будут заниматься нестыдными аполитичными делами и по вечерам ужасаться очередному панчу Красовского на RT.