Воскресенский собор, Борисоглебская сторона.
Никогда не знаешь, с чего начать, если надо говорить о любви. Ну, я мог бы начать с Кустодиева. Кустодиев любил рисовать — выдумывать — этот город и этот мир, с его провинциальной ленью, дородными красавицами-купчихами и яркой радостью, которая не хочет никуда уходить. Не без доброй насмешки это все делалось, конечно. И теперь тоже заставляет улыбаться.
Свой обывательский рай он продолжал, сопротивляясь очевидному, творить и в двадцатые, когда все кончилось, но Романов-Борисоглебск много писал с натуры — еще до Первой Мировой. Романов-Борисоглебск — идеальная декорация для его утопии: церкви выходят к берегу, чтобы встречать пароходы, дома лезут на гору, чтобы было их лучше видно. Вот, например, «Гулянье» (оно сейчас в Костроме, в художественном музее), 1910 год. Романовская сторона города, разрезанного рекой надвое. Купец с разряженной женой и дочкой на выданье, кокетливые дамы, галантные служащие пароходства в мундирах и форменных фуражках, оркестр в беседке. На другом берегу — громада Воскресенского собора. Картина теплая, как лето, герои, может быть, слегка пустоваты, легковесны, без надрыва и без исканий, зато все у них впереди. Они, правда, не знают, что у них впереди, ну, зато мы знаем.
Борис Кустодиев. «Гулянье», 1910
Но Кустодиеву славы хватает и без меня, поэтому начну по-другому.
***
У великого Ролана Барта есть небольшая книжка — «Фрагменты речи влюбленного». Уже в названии — безупречная точность: нельзя связно, последовательно, спокойно, развивая мысль, говорить о любви. Нет никакой мысли, есть рваный ритм, нелегкое дыхание, переплетение случайных лоскутков, нечаянных воспоминаний, слов, которые для других могут вообще ничего не значить.
Это я к чему? Ну, просто хочу быть честным: если вы ждете рассказа об истории старого города на Волге с детальным перечислением всех уцелевших достопримечательностей, то зря. Его не будет. Купите лучше путеводитель. Путеводитель издан и даже сносный, хотя текст, разумеется, не без клюквы. Чтобы вы понимали: «Красива земля Верхней Волги. На обрамленную лесами голубую ленту великой реки нанизаны драгоценные бусины древнерусских городов. Каждый из них красив по-своему». И так далее. Понюхал, в общем, старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился.
Ладно, пора все-таки начать.
***
Допустим, так. 15 апреля 1848 года в Романово-Борисоглебске случилась большая беда. «На крыше дома мещанки Фионы Ласкиной показался дым и пламя, которое при сильном порывистом ветре мгновенно разлилось на близлежащие строения соседних жителей. Несмотря на действия прибывшей пожарной команды и старания собравшегося народа пожар увеличивался более и более, ибо горящие обломки рассыпались в разных направлениях на далекое расстояние, и в скором времени загорелось вдруг в нескольких местах; тогда большая часть жителей, пораженных ужасом пожарного бедствия, обратились к своим домам для спасения семейств и имущества. Пожар продолжался всю ночь с необыкновенную силою и только на другой день к вечеру был прекращен». Так о печальном событии оповещали подписчиков спустя неделю «Ярославские губернские ведомости».
На Романовской стороне пылали дома, храмы, амбары. На Борисоглебской метались по берегу перепуганные обыватели, размахивали руками, старались что-то друг-другу сказать. По Волге неслись переполненные лодки.
Иван Белоногов. «Бедственный пожар города Романов-Борисоглебска, случившийся апреля 15-го, 1848-го года».
Мы и сейчас можем все это видеть, потому что среди всеобщего метания был один человек, сохранявший спокойствие и старавшийся происходящее с предельной точностью запечатлеть — местный художник Иван Белоногов.
Кстати, его дом тогда тоже сгорел.
***
На акварели Белоногова — Романовская сторона, мы скоро туда переправимся, но сначала зайдем в Воскресенский собор Борисоглебской стороны. Тот самый, с картины Кустодиева. Белоногов тоже его рисовал, разумеется. Он вообще много рисовал свой родной город.
Иван Белоногов. «Воскресенский собор». 1844.
