Александр Петриков специально для «Кашина»

В журнале «Россия в глобальной политике» напечатали статью Михаила Сергеевича Горбачева «Понять перестройку, отстоять новое мышление» («Понять перестройку» — так назывались мемуары Горбачева, вышедшие лет пятнадцать назад, «Новое мышление» — будучи у власти, он часто использовал это выражение, и с ударением на «ы» оно в те времена было популярным мемом, подразумевающим бессмысленность всей перестроечной риторики), которую сейчас вряд ли кто-то станет внимательно читать, но как исторический источник, к которому можно будет обращаться и годы спустя, она уже имеет бесспорную ценность, бесспорную не в том смысле, что Горбачев пишет правду, а в том, что его позиция по состоянию на 2021 год сама по себе исторический факт, то есть правда заключается в том, что именно так он думает, вот текст, вот подпись.

Если пересказывать текст, то, наверное, стоит посмеяться над тем, какие свои ошибки Горбачев готов признать — долго тянули с реформой цен, надо было быстрее (напрашивается — надо было звать Гайдара), а когда весной 1991 года, то есть уже за пять минут до крушения всего, он пытался уйти в отставку с должности генсека, чтобы остаться только президентом, его уговорили не уходить, и теперь он признает, что нужно было все-таки уйти. Другие ошибки, в общем, не вполне и ошибки — четкого плана реформ не было, но его и не могло быть, рассчитывал на высвободившуюся энергию народа, и надежда во многом оправдалась, но сопротивление номенклатуры было слишком велико. Еще раз, как и тридцать лет назад, настаивает на том, что был не в курсе военных операций в мятежных регионах, прежде всего в Грузии и Литве — это были провокации реакционной части его окружения. Она же, реакционная часть, организовала ГКЧП — один из двух эпизодов, уничтоживших СССР (второй эпизод, который Горбачев справедливо ставит через запятую с ГКЧП — декабрь 1991 года, Беловежская пуща, удавшийся переворот). Не оправдалась надежда на Запад, который все шаги Москвы навстречу ему принимал как должное и вел себя с ней как победитель с побежденным. В целом понятны слабые стороны горбачевской аргументации, но также понятно, что его слово, каким бы неубедительным и уязвимым оно ни было, в любом случае весомее всей совокупной позиции постфактумных критиков, не готовых простить ему, что больше нет того самого пломбира.