Владимир Путин, митрополит Тихон и патриарх Кирилл во время посещения Третьяковской галереи
Фото: Пресс-служба президента РФ
Православие в России частично заняло место государственной идеологии, помогая власти направлять и контролировать граждан. При этом сама Церковь копирует модель светской власти: главным авторитетом в ней обладают патриарх и епископат («власть»), а вовсе не приходские священники и миряне («народ»). Наказания и запугивания стали основным инструментом управления. Но с этим положением дел согласны не все, а русская Церковь шире и разнообразнее, чем кажется со стороны. Ведется в ней и дискуссия об изменении церковной модели, о церковных реформах. Есть несогласные с текущим положением дел. Republic поговорил с одним из тех, кого считают «церковными вольнодумцами», — православным журналистом и издателем, бывшим ответственным редактором «Журнала Московской Патриархии», ныне главным редактором альманаха «Дары» Сергеем Чапниным.
«Модель взаимодействия Церкви и государства в период пандемии дала сбой»
— Пандемия изменила и власть, и общество. А как она изменила Церковь?
— Церковь тоже изменилась, хотя она неоднозначно относится к пандемии и тем ограничениям, которые введены разными государствами. Поскольку Церковь довольно плохо соотносится с современностью, возникает ряд проблем. Одна из главных — нутряное недоверие к государству. На первый взгляд это кажется парадоксом: мы привыкли к тому, что Церковь выполняет многие поручения государства и довольно органично встроена в нынешний социально-политический строй. Но эта модель взаимодействия в период пандемии дала сильнейший сбой. На первом этапе Церковь отказалась признавать серьезность намерений государства по применению санитарных мер, ограничению мобильности. Конечно, государство тоже ошибалось, но оно искало адекватный ответ, и этот поиск вызывал у Церкви не просто скепсис, а глубокое отторжение.
Первая реакции Церкви была довольно странной, я бы сказал — мифологической. Церковь попыталась совершить своего рода «бегство в ритуалы». В самых разных городах России и других стран, даже в Америке, епископы, священники стали объезжать города с иконами, облетать города на самолетах, кто-то даже поднимался с иконой на воздушном шаре. Получился своего рода православный хэппенинг. Патриарх с иконой объехал Москву. Но это нельзя было назвать подлинно церковным действием: Патриарх ехал один на заднем сиденье черного лимузина с машинами сопровождения, рядом с ним стояла чудотворная икона. На огромной скорости, тихо шурша шинами, патриарх объехал город, а город об этом даже не подозревал.
Сергей Чапнин
Фото: предоставлено Сергеем Чапниным
— Такие ритуалы имеют традицию в церковной истории или это новейшее изобретение?
— Традиция есть, но она связана не с ритуалом как таковым, а с вовлечением православной общины, всех православных верующих того или иного города. Они должны в первую очередь объединиться в молитве. Это может быть крестный ход, шествие с чудотворной иконой. Но главное — это призыв к соборной молитве, которая объединяет самых разных людей: и правых, и левых, и верящих в пандемию, и ковид-диссидентов, и вакцинировавшихся, и антиваксеров. Но такого объединения не случилось, действия Церкви остались сугубо ритуальными и в основном клерикальными, то есть в них участвовали только епископы и священники, и то довольно узким кругом.
Иногда действия тех или иных клириков выглядели совсем странно. Кто-то собрался изгонять вирус колокольным звоном. И вроде бы это как-то соотносится с православными традициями, но ведь сегодня мы знаем про вирусы намного больше, чем, например, верующие во время Юстиниановой чумы в Византии в VI веке.
Но этот первый этап прошел, и Церковь оказалась перед следующим сложным вызовом: как организовать богослужения в соответствии с новыми требованиями, как реагировать на запреты на участие в богослужениях, которые были введены местными властями в нескольких регионах, в том числе в Москве? Кстати, еще более жесткие ограничения были на Западе, где тоже есть православные общины.
Самой очевидной проблемой оказалось то, что традиционное причащение одной лжицей (ложка для причастия. — Republic) из одной чаши сотен верующих — это, с точки зрения гигиены, ужас и кошмар. Здесь мы увидели жесткую реакцию и Русской православной церкви, и более либеральной Константинопольской церкви. Епископат твердо стоял на том, что святое причастие, тело и кровь Христовы, не могут быть разносчиками заболеваний. Но ведь сама «технология» причащения предполагает, что люди касаются губами одной и той же лжицы, на нее попадает слюна, а подходя к чаше, человек снимает маску, дышит на чашу, лжицу. В общем, с точки зрения гигиенических правил XXI века традиционный способ причащения негигиеничен и даже опасен.
