Каждый рубль, попадая из центрального банка в банковскую систему, по мере превращения депозитов в кредиты "размножается" – превращается в несколько рублей денежной массы. Мультипликатор – "коэффициент размножения" – обратно пропорционален норме резервирования. Эта схема напоминает цепную ядерную реакцию: нейтрон, попадая в ядро тяжелого элемента, например, урана-235, расщепляет его с образованием нескольких нейтронов, каждый из которых повторяет этот процесс. Неуправляемая цепная реакция ведет к ядерному взрыву. "Неуправляемая цепная реакция" в банковском секторе также ведет к взрыву – банковскому кризису. Процесс может выйти из-под контроля, как со стороны активов, так и со стороны пассивов. Если активы обесцениваются, то собственный капитал сокращается и может стать отрицательным. Банк – банкрот: он должен больше того, чем располагает. Если "совершается набег на банк" – клиенты массово забирают свои деньги, то для расчета с ними не хватит резервов. Если происходит обвальное обесценивание активов или "набеги" совершаются по всей системе, то банковская машина ломается, финансовая инфраструктура государства выходит из строя. Способность банка привлекать депозиты ограничивается другим механизмом резервирования – резервами на возможные потери, создаваемыми по каждому несущему риск активу. ЦБ регулирует эту способность показателем достаточности собственного капитала. Таким образом, у регулятора два основных инструмента риск-менеджмента – норма резервирования и достаточность капитала. Часто "неуправляемая цепная реакция" в банковском секторе возникает из-за дерегуляции банковского сектора – подобно тому, как вынутые из атомного реактора стержни привели к Чернобыльской катастрофе. Де-факто дерегуляция возникла и перед последним кризисом – из-за финансовых инноваций (CDS, CDO и т.п.), которые загнали риски банков "за баланс". Риски этих инструментов были недооценены рейтинговыми агентствами, а монетарные власти не успели их "отрегулировать". В результате "неуправляемой цепной реакции" финансовый рынок перегревается, затем бум закономерно сменяется кризисом. Иногда бум на финансовом рынке принимает форму пирамиды. Для того чтобы избежать такой динамики, власти применяют контрциклическую политику – во время бума ужесточают кредитно-денежную и фискальную политику (например, увеличивают норму резервирования и показатель достаточности капитала), во время спада – смягчают (снижают эти параметры). Из-за провалов рынка "невидимая рука Адама Смита" не всегда может уравновешивать рынки, и тогда требуется вмешательство государства вплоть до национализации – например, банков. Глобализация привела к быстрому распространению локального кризиса американской субстандартной ипотеки на всю мировую экономику. До России с ее относительно изолированным от мировой экономики финансовым сектором только через год после начала глобального кризиса докатилась его третья волна – крах Lehman’а вызвал кризис на рынке РЕПО, который трансформировался в кредитный кризис. Благоприятные условия для российского кризиса подготовили падение цены на нефть, начавшееся в июле, и пятидневная война в августе. Существует целое направление научной мысли – "австрийская школа" (среди видных ее представителей – Людвиг фон Мизес и Мюррей Ротбард), которая считает, что раз механизм частичного резервирования ведет к финансовым кризисам, то необходимо ввести полное резервирование, означающее запрет на размещение клиентских средств в кредиты. Это напоминает требование запретить атомные электростанции, раз они иногда взрываются. Изобретение механизма превращения депозитов в кредиты – одно из величайших и древнейших изобретений человечества, известное еще в Древнем Египте и Вавилоне.