Генерал Акаси Гидаю готовится совершить сэппуку после проигранной битвы за своего господина Акэти Мицухидэ в 1582 году.Иллюстрация: Tokyo Metro Library
Трудно найти в японской, да и, пожалуй, в мировой литературе другую такую же многоликую и противоречивую фигуру, как Юкио Мисима. Истоки этой неоднозначности следует искать едва ли не с момента его появления на свет 14 января 1925 года. Собственно, имя, которое дали своему первенцу родители будущего писателя — Адзуса и Сидзуэ Хираока — было совсем не таким, под каким его знает весь мир. Псевдоним «Юкио Мисима» Кимитакэ Хираока обрел уже в школе — подписывать так свои произведения одаренного мальчика надоумили учителя, опасавшиеся, что одноклассники, как это, увы, нередко случается в Японии, станут травить тщедушного отличника за «непацанские» пристрастия. А еще позднее, став писателем, он найдет для своего псевдонима и иные омонимичные иероглифы — «Дух умершего» и «Зачарованный смертью дьявол».
Мы сейчас вспоминаем Мисиму, глядя из другой эпохи. Та, в которой жил он, эпоха Большой литературы, закончилась. Он сам принадлежал к поколению ее заката. Но тогда еще можно было вообразить свою жизнь частью литературного сюжета. А сейчас — скорее кинематографического, сериального, но никак не литературного. Литература уже не является главным средством истолкования и представления жизни, значимым для всех, а только развлечение и утешение для относительно немногих.
Классической японский милитаризм конечно прекрасен, Бусидо это по сути адаптация Дзен буддизма для воинов. Честь, вера, достоинство и сила сплетаются в этом мировоззрении воедино и какая ирония, что культура воинов была уничтожена самой войной. Сколько не махай с пафосом мечом, но сила духа не смогла совладать с силой науки и японский милитаризм сгорел в ядерном огне…. Достойный повод для сепуки, на самом деле, если ты застрял в прошлом и не хочешь ничего общего иметь с будущим.
Браво!
Спасибо!
Был показательный эпизод, связанный с Мишимой (и косвенно с Акуниным). Как то в конце нулевых встречался с японцами, которые искали дистрибутора их товаров в России. Когда они пришли для переговоров у меня на столе лежал "Золотой Храм" в переводе Чхартишвили, 2002 года. Причем лежал чисто случайно, без всякой задней мысли, задней обложкой вверх. Через какое то время один из гостей заметил книгу (а там на задней обложке портрет Мишимы), что то сказал коллегам, все коллеги сказали японское "Оо", встали, коротко поклонились портрету и разговор продолжился.
Первым романом Мисимы, который попал мне в руки в середине 70-х годов, был написанный в 1950 году "Ао-но дзидай" (The Age of Blue в английском варианте, на русский язык, кажется, не переводился). Этот миниатюрный пэйпербэк я отыскал во внушительной куче книг на японском языке такого же карманного формата, которые подарили Институту стран Азии и Африки студенты университета Токай, приехавшие по обмену с МГУ. Можно было выбрать, и я урвал в числе прочего "Снежную страну" Ясунари Кавабаты, рассказы своего любимого Сюгоро Ямамото и книжку Мисимы. В СССР его всячески клеймили, и делая свой выбор, я его, прямо скажем, не афишировал, поскольку вполне могли найтись желающие настучать на студента, проявляющего крайне сомнительный интерес к по сути запрещенной литературе. Переводить Мисиму стали уже в постсоветское время. "Золотой храм" в переводе Григория Чхартишвили, с которым мы были на стажировке в Токае во второй половине 70-х, был впервые издан в начале 90-х. Не прошло и полутора десятилетий, как в 2007 году, если не ошибаюсь, на торжественной церемонии в Мариотт Авроре на Петровке японцы, проявив потрясающую оперативность, наградили Гришу за этот перевод, хотя к тому моменту переводами он уже не занимался и писал свои собственные романы под псевдонимом Акунин, что - если кто-то не знает - в дословном переводе означает "плохой человек" или "злодей".
Да.. Целая эпоха прошла... А еще можно было выменять "В Стране Водяных" Рюноскэ Акутагавы в (сюрприз-сюрприз) переводе А. Стругацкого. А до этого дворовый мальчик мог читать прекрасно изданные Японские Сказки где девочка обманывала родителей подвешивая краба на ниточке над цитрой и он лапками перебирал струны. А тайком этот мальчик покупал китайские сказки Пу Сун Лина и читал по ночам...