Владимир Путин во время встречи с главами фракций Госдумы
Kremlin.ru
Путин — труп, колонку с таким рабочим названием собирался написать я недели две назад. Речь, конечно, шла не о физической кончине лидера российской автократии — что бы ни говорили бывшие британские разведчики, не очень верится в страшные болезни крепкого на вид, хотя и уже пожилого человека; и уж тем более странно всерьез говорить, будто в Кремле посажен двойник, а оригинал давно скончался или ушел в монастырь, была и такая версия.
Нет, мне казалось, что нужно описать институциональную смерть Путина — военная истерия и разнообразные законодательные новации, начиная с конституционной реформы, точнее сказать, с 15 января 2020 года, с ее объявления, постепенно забрали его в рамки настолько узкие, что их стоило бы назвать гробом.
И без того закостенелая конструкция, выстроившаяся (но не выстроенная) вокруг национального лидера, после неудачной, но удавшейся попытки легитимации нелегитимизируемого — я имею в виду не только бесконечное продолжение президентских сроков, но и оголтелый изоляционизм, — затвердела совсем уже в бетон и не оставила институту под названием «Путин» никакой свободы маневра.
Но колонка не сложилась.
