Торпедный отсек подводной лодки
Источник: Википедия
«Решение о начале неограниченной подводной войны стало поворотным моментом мировой истории. Оно оказалось звеном в той цепи агрессии, что связала август 1914 года с неудержимым натиском Гитлера в 1938–1942 гг., укрепив образ Германии как необузданной жестокой силы».
Адам Туз, «Всемирный потоп»
Война — настолько сложный и многогранный процесс, что одно-единственное решение редко может коренным образом повлиять на ее исход. Однако в данном случае дело обстояло именно так: в начале 1917 года Германии предстояло ответить на вопрос, начинать ли неограниченную подводную войну? Да или нет — внешняя простота выбора только подчеркивала его экзистенциальность.
К этому моменту немецкое руководство осознало, что II Рейх оказался в стратегическом тупике. Несмотря на отдельные успехи, вроде быстрого разгрома Румынии, посмевшей в 1916 году присоединиться к его врагам, численное превосходство Антанты становилось все опаснее вследствие гигантского роста ее военной промышленности. «Техническое снаряжение армий противника достигло такого совершенства и силы, которого раньше не наблюдалось», — подытоживал итоги прошедшей кампании генерал Людендорф, второй человек в военной иерархии Германии. Зримым подтверждением этому стало первое применение англичанами танков — немецкие заводы производство таких машин не тянули.
Страна, не сумев в 1914 году осуществить блицкриг, проигрывала войну на истощение.
Морская блокада, установленная в Северном море британским флотом и лишившая Германию половины импорта, била не только по военному производству, но и по населению. Многие продукты исчезли из магазинов, недостаток удобрений сказывался на урожайности, страна натурально голодала — в ходе «брюквенной зимы» 1916–1917 гг. калорийность дневной нормы питания в тылу упала в среднем до 1000 ккал. Официальная статистика насчитала к концу войны 763 тысячи умерших от голода. «И все это не в далекой Индии или Китае, где бессердечная природа не посылает благословенного дождя, а здесь, в Европе, культурной и человечной… Где же цивилизация?» — патетически восклицал фельдмаршал Гинденбург, первый на тот момент человек в военной иерархии империи.
Пожалуй, не было в Германии человека, который не мечтал бы перенести войну на территорию Англии, чтобы, как писал один из немецких дипломатов, «общая торгашеская душонка англичан, этих трусливых любителей убийств из-за угла, научилась тому, что такое расплата по счетам». И ведь такая возможность у немцев была: она называлась неограниченной подводной войной.
