Похороны наемника ЧВК «Вагнера» Дмитрия Меньшикова на Белоостровском кладбище Петербурга
t.me/sotaproject
Например, с утра пораньше читаю такую новость:
«На Урале похоронили «вагнеровца», осужденного за убийство матери. В администрации его назвали «творческой натурой».
И думаю:
«Такой пассаж еще несколько лет тому назад был бы непредставим. А если и представим, то лишь исключительно в художественной литературе с макабрическим уклоном. Но точно — не в ленте новостей. А сейчас — рутина, можно сказать».
Можно сказать, да. Можно сказать, что некоторые тексты некоторых новостей сходу оглушают, как свалившийся на голову мешок с цементом. Особенно если с утра.
Но если пошевелить чудом сохранившимися мозгами и из последних сил напрячь ошметки исторической памяти, то можно вспомнить, что этот мотив — мотив злодея, ставшего впоследствии героем, а то, глядишь, и святым, — имеет давнюю и, можно даже сказать, почтенную историю. Многие жития, например, строились на подобных сюжетах.
Или включаются беглые и лоскутные сведения из отечественной истории прошлого столетия. Например, о строительстве Беломорканала в начале 1930-х годов и возникшем тогда же бодром термине «Перековка».
«Перековка» — это одна из идеологических доктрин того времени, в соответствии с которой кто-то из согнанных на строительство канала уголовников получал возможность стать уважаемым членом социалистического общества, если он перевыполнял план и вообще старался. Некоторые даже удостаивались орденов и прочих наград.
В те годы было полно стихов, рассказов, романов, спектаклей, картин и кинокартин о перековке и перековавшихся. А для занятых на производстве, да и для всех прочих уркаганов было придумано идеологически обоснованное название «социально близкие». В том смысле, что хотя и преступили они закон, но все же не буржуи они или помещики, не меньшевики или троцкисты, а наши, свои, пролетарско-крестьянские. Просто оступившиеся.
Похороны наемника ЧВК «Вагнера» Дмитрия Меньшикова на Белоостровском кладбище Петербурга
t.me/sotaproject
Но сначала все же вспоминается дворовая босяцкая песенка, которую мы распевали в детстве, не слишком, как это всегда бывает в подобных случаях, утруждая себя вопросами этического свойства.
«Мамашу я зарезал, — весело выводили мы своими пубертатными ломающимися голосами, — папашу я прибил, сестрёнку-гимназистку в колодце утопил».
Развеселая эта песенка заканчивалась тоже довольно лихо:
«Сижу я за решёткой
И думаю о том,
Как дядю часового
Прикончить кирпичом».
«Ну, хотя бы не кувалдой», — меланхолически заметим мы с позиций сегодняшнего дня и его грозных вызовов и, — пусть и нехотя, — признаем, что лирический герой этого дворового эпоса тоже ведь в известном смысле «творческая натура».
Это, разумеется, первое, что приходит в голову после сообщения о не вполне тривиальном бэкграунде одного из новоявленных героев неотвязно и оглушительно звучащей в наши дни «вагнеровской» оперы.
Похороны наемника ЧВК «Вагнера» Дмитрия Меньшикова на Белоостровском кладбище Петербурга
t.me/sotaproject
Что же касается макабрической темы «убийства матери», то это явление уже более или менее новое. Потому что в традиционном воровском мире и, что еще важнее, в воровском фольклоре всегда существовал культ «матери», которую лирический герой все никак не мог навестить, скитаясь по свету в поисках приключений, которую он любил и жалел, по которой он тосковал, роняя на гитару нетрезвую блатную слезу, которая его ждала в отдаленном селе и все не могла никак дождаться. «Не жди меня, мама, хорошего сына», — как было многократно сказано и спето.
Поэтому представить себе, чтобы даже в блатном мире смог ужиться — тем более, снискать уважение, — персонаж, мотающий срок за убийство матери, довольно затруднительно.
Сейчас-то, конечно, можно. И уже даже не в блатном мире, а в самом что ни есть «фраерском», то есть в гражданском. Ну, или в военном. Сейчас можно все — и это то, что отличает нынешнюю эпоху от всех предыдущих.
Новизна эпохи еще и в том, что того мучительно скрежещущего диссонанса, возникающего от столкновения бесконечных разговоров о необходимости сохранения и укрепления «традиционных семейных ценностей» с героизацией людей, имеющих за спиной убийства своих же собственных родных, никто особенно не слышит, не ощущает.
Но даже и тут они ничего своего не придумали. Они всего лишь измельчили страшный и великий исторический опыт страны и человечества до, как говорится, подвальных мышей.
Евгений Пригожин на похоронах наемника ЧВК «Вагнера» Дмитрия Меньшикова на Белоостровском кладбище Петербурга
t.me/sotaproject
