Юрий Соломин в фильме «Адъютант его превосходительства»
youtube.com
На днях мне прислали шутливый комментарий к одному из моих фэйсбучных постов: «Так это ты, Мирон, Павла убил?» Цитата была ужасно знакома. Что-то из митьков? Из Гребенщикова? Несколько дней вспоминал, наконец вспомнил — «Адъютант его превосходительства». Почему-то несколько мемов оттуда очень любили цитировать в андерграунде 1980-х. Сразу вспомнилось: «Фитилек-то прикрути — коптит». И еще я сам миллион раз это повторял: «Павел Андреевич, вы шпион? Видишь ли, Юра…» Или просто: «Видишь ли, Юра…» Ведь это так подходит практически к любой ситуации!
Господи, какой вздор. Я смотрел это кино, когда был совсем маленьким. Сколько мне было тогда лет? Шесть, семь? И мне тогда казалось, что я был способен следить за сюжетом, переживать за Кольцова и Юру, и вообще на каком-то своем детском уровне понимать, что там происходит. А какие-то вещи все еще выплывают из детской памяти. «Бей белых, пока не покраснеют! Бей красных, пока не побелеют…» «А все-таки последнее слово останется не за вами…» По количеству мемов, которые этот фильм породил в СССР, с ним могут соперничать только «Место встречи» и, может быть, «Покровские ворота». Отсюда и митьки с Гребенщиковым.
А еще молодой Юрий Соломин в красивом мундире и с тоненькими усиками. Пухлый генерал в очках с добрым интеллигентным лицом… Какой-то ужасный неприятный бандит… По-моему, первый персонаж мирового кино, которого я так испугался, что даже на всю жизнь запомнил. Еще вспоминаю: там, кажется, все происходит в Украине. Смотрю содержание, и точно! То Киев штурмуют, то Харьков, то Полтаву… И еще союзники шлют танки в Украину.
Кто бы мог подумать, что через пятьдесят с лишним лет после выхода этого фильма реальность станет навязчиво напоминать про него.
А кино, кстати, оказалось ужасно интересным. Посмотрел все пять серий не отрываясь. Настоящий боевик, на уровне лучших американских боевиков того времени. А в чем-то даже живее и увлекательнее… Но еще интереснее оказалась история его создания.
…
Генерал-лейтенант Май-Маевский, командующий Добровольческой армией и по совместительству главноначальствующий Харьковской губернии, был, по рассказам знавших его людей, человеком безукоризненной порядочности, неудержимой храбрости и кристальной честности. Слуга царю, отец солдатам, настоящий образец русского боевого офицера. Одна беда: Владимир Зенонович был горьким пьяницей. Разумеется, тяжелая эта личная особенность генерала плохо сказывалась как на командовании войсками, так и на управлении вверенных ему территорий. Как вспоминал видный политический деятель белого Юга Н.В. Савич, «положение наше было не из блестящих: Екатеринослав все еще в руках Махно, красная конница прорвалась в стык между Добрармией и донцами, Харьков окружен с трех сторон и спешно эвакуируется, Май-Маевский пьянствует и разложение армии усиливается».
Люди осведомленные винили в происходящем в генеральском штабе совсем молодого (ему было всего 22 года) адъютанта его превосходительства — штабс-капитана Павла Васильевича Макарова. Макаров буквально спаивал своего командира. Он всегда знал, где добыть выпивку, устраивал непрерывные банкеты для шефа. Умел организовать и подходящее дамское общество. Впрочем, говорят, спивался и сам. Злые языки также утверждали, что генерал ценил его еще и за наушничество. Макаров докладывал мнительному шефу о приватных разговорах, ведущихся среди офицеров, о настроениях каждого отдельного офицера, передавал ему штабные слухи и сплетни. В общем, Макарова в штабе Май-Маевского ненавидели.
Прототипы главных героев: командующий Добровольческой армией генерал В. З. Май-Маевский (первый слева) и его адъютант капитан Павел Макаров (второй справа), 1919 г.
wikipedia.org
Впрочем, недолго музыка играла. Сначала был арестован и казнен старший брат Макарова, оказавшийся видным красным подпольщиком. Тогда же выяснилось, что мать Макарова было не дворянкой, а простой прачкой. Он был арестован белой разведкой, но через несколько дней умудрился бежать. В конце 1920-х годов он выпустил мемуары, в которых утверждал, что в штабе Май-Маевского работал на красных, а после побега скрывался в Крымских горах и партизанил там до прихода своих. В правдивость этих мемуаров никто тогда не поверил. В печати вышло множество разоблачений, да и сам Макаров признавался, что особых возможностей помогать красным, работая в штабе командующего, у него не было. Вот этот, положа руку на сердце, довольно-таки мутный человек и стал прототипом одного из самых популярных героев советского кино.
…
В 1967 году в киевском журнале «Юный ленинец» (был в Киеве тогда и такой) вышла повесть «И все-таки это было…» Авторами значились Игорь Росоховатский и Георгий Северский. У Георгия Северского, бывшего руководителя партизанского движения в Крыму во время Великой Отечественной войны и бывшего важного крымского гэбэшного начальника в послевоенный период, вышло к тому времени множество книг. Все были написаны с кем-то в соавторстве, потому что сам Северский, видимо, писать не очень любил. Литературной основой повести послужили воспоминания того самого Павла Макарова.
Макаров, как и Северский, жил тогда в Крыму. Ну то есть, что значит «жил, как и Северский». Северский отлично жил, а Макаров тихо и безнадежно спивался. В 1937 году Макарова посадили, но, что поразительно, выпустили в 1939. И не просто выпустили, а даже вернули ему персональную пенсию видного участника Гражданской войны. А когда началась Великая Отечественная, он вспомнил свое героическое прошлое и снова ушел в партизаны. Во время этой его партизанской деятельности они с Северским и познакомились. Только вот после войны жизнь Макарова не задалась. Он тихо пропивал ее в безвестности. А звезда Северского, напротив, высоко всходила на советском чиновничье-литературном небосклоне.
Когда украинский писатель Росоховатский стал работать с Северским над повестью, то есть писал-то он ее, конечно, один, а Северский просто снабжал его материалами, он очень хотел познакомиться с Макаровым. Но Северский использовал все свое влияние в Крыму, чтобы этого не случилось. А возможно Росоховатский не так и старался.
После выхода журнального варианта повести одно книжное издательство обратилось к Росоховатскому с предложением выпустить ее в виде книги. Нужно было заручиться согласием второго автора — Северского, но тот почему-то перестал выходить на связь. А еще через некоторое время Росоховатский увидел по телевизору фильм «Адъютант его превосходительства», в основе которого определенно лежала его повесть «И все-таки это было…» Только авторами сценария числились Георгий Северский и совершенно неизвестный ему Игорь Болгарин.
Тогда Росоховатский подал на авторов сценария фильма в суд в связи с очевидным плагиатом. Дело рассматривалось в народном суде Гагаринского района Москвы. Казалось, что у Росоховатского, против которого выступала вся мосфильмовская система, не было никаких шансов. Но его неожиданно поддержал режиссер «Адъютанта…» Евгений Ташков, который выступил в суде и сказал, что сценарий Северского и Болгарина был абсолютно графоманским, и что ему пришлось весь его переписывать. И что только из-за суда ему удалось ознакомиться с первоисточником и теперь-то он понимает, кто является подлинным автором.
Впрочем, Росоховатского, вроде бы не без участия тогдашнего министра культуры Екатерины Фурцевой, все-таки удалось заткнуть. Вроде бы Фурцева тогда сказала: «Кто посмеет поливать грязью такой успешный пропагандистский фильм о красном разведчике, тому не поздоровится». Росоховатскому заплатили какие-то небольшие деньги, и он отозвал иск.
Но тут на сцену вышел 72-летний Макаров, который тоже посмотрел фильм и, заручившись поддержкой нескольких ветеранов войны, отправил возмущенное письмо в «Известия». И, что удивительно, «Известия» опубликовали восторженный очерк о Макарове под заголовком «Адъютант его превосходительства…» Скандал начал разгораться с новой силой, но тут в «Известия» из Крыма пришло печальное известие о том, что Павел Макаров, бывший адъютант генерала Май-Маевского, бывший красный шпион, бывший партизанский командир, скоропостижно скончался.
Юрий Соломин в фильме «Адъютант его превосходительства»
youtube.com
…
Существует несколько фотоснимков, а также подлинная кинохроника 1919 года с кадрами, запечатлевшими генерала Май-Маевского. Рядом с ним неизменно его бравый молодой адъютант — штабс-капитан Павел Макаров. В своем прекрасно подогнанным офицерском кителе с аксельбантом он выглядит замечательно. В этот же китель с аксельбантом Евгений Ташков одел своего главного героя, капитана Павла Андреевича Кольцова в исполнении Юрия Соломина. А через год после выхода фильма аксельбанты вернули в парадную форму Советской армии. Дембеля их до сих пор просто обожают.
Как греческая Афродита родилась из морской пены, это кино родилось из какого-то, прости Господи, змеиного клубка. Вот написал я все это и думаю: какой, на самом деле, пропадает сценарий! Кто бы взялся?
…
«Адъютант его превосходительства» — удивительная лента, снятая в не существовавшем до тех пор жанре шизофренического боевика. Дело в том, что в нормальном боевике симпатии зрителя всегда находятся на стороне главного героя и тех сил, которые стоят за ним. То есть нормальный кинобоевик построен на противостоянии хороших парней с плохими. Конечно, среди плохих могут встречаться и отдельные хорошие ребята, но они либо быстро погибают, либо переходят на сторону добра.
При просмотре «Адъютанта» у современного зрителя, не отягощенного знанием советской истории, непременно должен возникнуть когнитивный диссонанс. Кто такой этой Кольцов, ради кого он так старается, ради чего жертвует своей жизнью? Отчего все эти красные, на которых он шпионит, такие невнятные, такие несимпатичные, такие даже какие-то корявые? И почему все его враги, все белые, за редким исключением, как на подбор отличные парни, которыми невозможно не любоваться? Да и сам он, капитан Павел Андреевич Кольцов, красный шпион в штабе белых, он настолько до мозга костей белый, до такой степени «свой среди чужих» и, определенно, «чужой среди своих», что ты невольно отделяешь его от его шпионской деятельности. Очень хочется, чтобы у него все было хорошо, но еще больше хочется, чтобы у него ничего не получилось. Отсюда и шизофреническое ощущение от фильма.
В знаменитом рассказе Борхеса «Сад расходящихся тропок» главный герой, немецкий шпион в Китае, должен передать своим очень важное сообщение. И единственным способ, которым он его может передать, является убийство одного очень-очень хорошего человека, который вызывает в нем огромное восхищение, переходящее в любовь. Тем не менее он, не задумываясь, убивает этого человека, за что его ждет непременное разоблачение и расстрел. Все это еще усугубляется тем, что главный герой — чистый китаец и, кажется, не имеет к немцам никакого отношения. Вот такой же странный персонаж и Павел Андреевич Кольцов.
…
Каждая серия этого фильма начинается с посвящения советским чекистам на фоне профиля Дзержинского. Собственно, все советские фильмы про шпионов снимались при активном участии КГБ. Но этот фильм, который советские цензоры поначалу твердо собирались запретить, вышел на экраны только благодаря личному вмешательству заместителя Андропова — генерала Цинева. В КГБ Цинев был известен как человек Брежнева, специально приставленный к Андропову, чтобы последний не слишком зарывался. А еще он практически не скрывал своих белогвардейских симпатий. Собственно, людей с погонами, в красивой военной форме, говорящих на правильном русском языке и всячески демонстрирующих свою преданность России и лично государю, любил еще Сталин. Эти люди определенно были ему гораздо симпатичнее замухрышек в кожанках, многие из которых еще и отличались сомнительным национальным происхождением. Отсюда его одобрение и поддержка булгаковской «Белой Гвардии».
Но настоящее оправдание белого движения, да что там оправдание, любование белым движением, началось именно в конце шестидесятых. Конечно, этот процесс сопровождался постоянными реверансами в сторону коммунистической идеологии, но его направление было совершенно очевидным. Советская армия оккупировала Чехословакию. Оттепель закончилась. «Комиссары в пыльных шлемах» вышли из моды. Люди в погонах почувствовали себя «господами офицерами».
Владислав Стржельчик в фильме «Адъютант его превосходительства»
youtube.com
.…
Единственным недостатком непосредственного начальника Кольцова, генерала Владимира Зеноновича Ковалевского, можно считать разве что ничем не объяснимую доверчивость в отношении к своему адъютанту. В отличие от своего прототипа, генерала Май-Маевского, его невозможно представить себе выпивающим или позволяющим себе какие-то вольности по отношению к женщинам. Это идеальный офицер — честный, порядочный, храбрый, образованный и бесконечно добрый по отношению к своим подчиненным. Он настолько добр и великодушен, что даже готов освободить капитана Кольцова от его воинского долга и отправить за границу, чтобы устроить его жизнь с любимой женщиной. Владислав Стржельчик сыграл, возможно, если не лучшую, то самую обаятельную роль в своей биографии. Нет сомнения, что, с точки зрения авторов фильма, именно таким должен видеть себя каждый настоящий русский офицер.
Но еще более занятным персонажем тут является начальник его контрразведки полковник Щукин. Внешне его сделали чрезвычайно похожим на белого генерала Павла Кутепова, убитого чекистами в Париже в 1930 году. Это умный, проницательный, очень порядочный, красивый, преданный своему долгу человек. Жесткий, но не бессмысленно жестокий. И хотя его подчиненным приходится иногда пытать подозреваемых, сам он относится к этому делу с нескрываемым отвращением. К тому же в этом есть безусловная военная необходимость. И какой же контраст с простодушными неумехами-чекистами! Один из главных чекистов честно признается, что совершенно не умеет допрашивать: смотрит на подозреваемого, как баран на новые ворота, и не знает, что с ним делать.
Да, к сожалению, иногда ведомство Щукина совершает ошибки. Так, например, его подчиненный запытал до самоубийства честного ротмистра Волина. «Полковник, если вы так обращаетесь с верными людьми, кто же с вами останется?» — справедливо вопрошает его перед смертью ротмистр. Но зато и полковник бросает в лицо своему заплечных дел мастеру знаменитое: «Я сомневаюсь, поручик, была ли у вас мать…» Прямо так и представляешь на его месте того же Дзержинского. Ну или кого-то из более поздних… Берию? Даже не знаю… Короче, полковник Щукин — это и есть настоящий чекист: холодная голова, горячее сердце и чистые руки. Ну, почти чистые…
Владимир Козел в роли полковника Щукина
youtube.com
…
В «Адъютанте» три основных сюжетных линии, которые постоянно пересекаются. Это линия самого адъютанта Кольцова, линия мальчика Юры и линия бандита Мирона. И придумано это довольно искусно. Уже в первой серии они сталкиваются друг с другом в одном вагоне. Кольцов под видом белого офицера едет в поезде в занятый белыми Харьков, тринадцатилетний Юра везет к отцу, белому полковнику, смертельно больную мать, а Мирон в составе банды батьки Ангела нападает на поезд.
С линией Кольцова все понятно — она главная. Линия Мирона — немножко отдельная. И говорить о ней нужно отдельно. Потому что это без дураков гениальная роль актера Виктора Павлова. Никогда ни до, ни после него никому не удалось с такой правдивой убедительной силой изобразить русскую макабрическую хтонь.
А вот на линию мальчика Юры интересно посмотреть с идеологической точки зрения. Из всех мемов, порожденных этим сериалом, самым распространенным и самым навязчивым стала выдуманная цитата из фильма: «Видишь ли, Юра…» В действительности на вопрос «Пал Андреич, вы шпион?» Кольцов ничего такого не говорит, хотя очень и хотелось бы.
Мальчик Юра перешел в сценарий фильма из повести обокраденного Росоховатского. Дело в том, что его вельможный соавтор Георгий Северский очень хотел включить в повесть себя в детстве. Во время гражданской войны Северский, по его собственным рассказам, беспризорничал. Поэтому он предложил Росоховатскому: пусть одним из героев будет мальчик-беспризорник, который потом перейдет на сторону красных. Росоховатский ответил, что беспризорник, ставший красным — слишком банально. Пусть мальчик будет сыном погибшего белого офицера, которого усыновит главный герой. Так и появился мальчик Юра, сын убитого красными белого полковника Львова, которого Павел Кольцов взял себе на воспитание. И пусть главный герой убедит его в правоте своего дела. Так Юра оказался героем повести, а оттуда перешел и в фильм.
В фильме Кольцов убеждает Юру довольно странным образом:
— Пал Андреич, а вы шпион?
— Как ты думаешь, Юра, Владимир Зенонович — хороший человек?
— Да, очень!
— Мне он тоже нравится. Я совсем не против него. Я против того, что он хочет сделать.
— А что он хочет сделать?
— Подожди… Ты говорил, у вас в имении был садовник? Ты помнишь, как жил этот садовник? И как жил ты… Но ведь садовник — тоже человек. Он хочет жить по-человечески. Разве его требования не справедливы? Так вот, я хочу помочь ему, а не Владимиру Зеноновичу.
— Да?!
— Да.
— Вместе со всеми этот садовник спалил наш дом! Вы хотите ему помочь? Помогите, помогите ему!
— А ты его прости, Юра.
— Простить?
— Да, прости. Потому что он сделал это по глупости. От злобы на вас.
— Но мы ему ничего плохого не сделали…
Почему Кольцов начинает с Владимира Зеноновича? А дело тут в том, что Владимир Зенонович — это точка пересечения, точка взаимопонимания, гарант гражданского мира, если угодно. Мы все согласны, что Владимир Зенонович хороший человек. И красные, и белые. И чекисты, и простые обыватели. Только вот в самом деле, что же он хочет сделать? И против чего возражает Павел Андреевич? А хочет он защитить Россию от тех, кто спалил Юрин дом. И от убийц Юриного отца. И от вас, Павел Андреевич!
Значит, говорите, сжигать усадьбы плохо? Значит, говорите, понять и простить? И Юра, конечно, поймет и простит. Простит тех, кто сжег его дом. Простит убийц своего отца. И Павла Андреевича простит. Он хороший, Павел Андреевич. Хотя и шпион. И он воспользуется помощью Кольцова, чтобы перебежать к красным накануне его разоблачения. Так в судьбе этого мальчика отразится что-то вроде чаемого авторами фильма национального примирения.
Тот самый Юра (Александр Милокостый) из фильма «Адъютант его превосходительства»
youtube.com
Только, видишь ли, Юра, в своем последнем разговоре с уже разоблаченным и ждущим казни Кольцовым генерал Ковалевский, узнав, что с тобой случилось, в отчаянии воскликнет: «Боже! Сын дворянина… Могу представить, какую вы уготовили ему судьбу!» Ну а мы-то, Юра, уж тем более можем себе это представить. У тебя, Юра, как у сына дворянина, да еще с такой биографией, есть шанс пережить двадцатые, но тридцатые ты точно не переживешь. И хорошо еще если тебя просто убьют, Юра. А то ведь сначала будут пытать, как того ротмистра, а потом уже убьют.
И поэтому последние слова Кольцова в фильме звучат особенно устрашающе. «Владимир Зенонович, я думаю, что последнее слово останется не за вами», — говорит Павел Андреевич. И снисходительно так улыбается. Улыбается улыбкой победителя. Вот уж точно, не за вами, Владимир Зенонович! Господи, а я ведь помню эту улыбку. В Юрия Соломина за эту улыбку влюбилась тогда вся страна. А ведь это была страшная улыбка! Только никто тогда ничего не понял.
…
P.S. Первым комментарием к записи «Адъютанта» на YouTube оказалось вот это:
«Каждый раз при просмотре таких фильмов возвращаюсь в детство. Вечер, мы с родителями перед телевизором. Чай с нехитрыми вкусняшками. Все живы, всё впереди…. прошла целая жизнь».
Нехитрые вкусняшки, ага. А ведь и правда… Прошла целая жизнь.
