Татьяна Самойлова в фильме Михаила Калатозова «Летят журавли» (оператор-постановщик Сергей Урусевский)
Мне, как человеку, пишущему про кино, неловко в этом признаваться, но до нынешнего года я ни разу не смотрел фильм Михаила Калатозова «Летят Журавли». Как-то так случайно получилось. Когда я был маленьким, его иногда показывали по телевизору, но я почему-то пропустил. Потом, когда я немножко подрос, одна моя старшая многоопытная знакомая пересказала мне содержание этого фильма такими вот словами: «Жили в Москве два брата, Борис и Марк. Один был инженером, а другой музыкантом. У Бориса была невеста, которую звали Вероникой, но он называл ее белочкой. Короче, началась Великая Отечественная Война, Борис ушел на войну, а Марк сумел как-то пристроиться и остался. Бориса убили, а Марк изнасиловал его невесту, и ей пришлось выйти за него замуж». А что было дальше, моя знакомая не могла вспомнить, но добавила, что фильм антисемитский.
Отчего-то ее рассказ совсем не вызвал во мне никакого любопытства и фильм я смотреть не стал. Но как раз в нынешнем году, я обещал себе посмотреть и пересмотреть старую советскую военную классику. Мне казалось, что она сможет мне как-то помочь разобраться в том ужасном, что происходит сейчас. И «Летят журавли» стояли в моем списке чуть ли не на первом месте.
Сразу оговорюсь: во-первых, моя знакомая меня обманула. Никакого антисемитизма в этом кино не было и в помине. Имена Борис и Марк были в данном случае, видимо, просто маркерами интеллигентных юношей. Во-вторых, изнасилования, в сущности, тоже не было. То есть, по нынешним меркам новой этики, оно, возможно, было, но по тогдашним точно не было.
Тем не менее: с одной стороны, этот фильм показался мне чем-то вроде старой искусно сделанной дорогой игрушки, которой самое место пылится на полке какого-нибудь музея провинциального быта, с другой стороны, он задел меня какой-то своей страшной неуместностью на фоне всех ужасов, происходящих сегодня..
Он так меня взбесил, что я немедленно выплеснул свой бешенство в фейсбук. Я написал, что не понимаю, как первые зрители этого фильма, прошедшие через ад войны, могли смотреть на эту высокохудожественную поделку и не плеваться. И сразу смертельно обидел множество хороших людей.
В этом нет ничего удивительного, и я должен был это предвидеть. Как ни странно, подавляющее большинство людей отождествляют себя со своими эстетическими выборами гораздо в большей степени, чем со своими делами, мыслями или идеологическими предпочтениями. Поэтому, отзываясь пренебрежительно о каком-то культурном продукте, который человеку нравится, ты наносишь этому человеку прямое оскорбление. Можно до хрипоты с кем-нибудь поспорить о том, следует ли разрешить свободное ношение оружия, и расстаться друзьями. Можно даже подискутировать о том, чей Крым, и не расплеваться навсегда. Но попробуйте сказать этому же человеку, что «Список Шиндлера» — манипулятивное коммерческое говно, и вы с ним враги до конца жизни.
К тому же еще оказалось, что для многих, в особенности для пожилых людей, чье отрочество-юность совпала с выходом этого кино, оно было чем-то вроде глотка свободы, намоленной иконы, в которую я плюнул. А я совсем не хотел никого обижать. Но дело даже не в этом.
Ведь никак нельзя назвать этот фильм плохим. Во всяком случае его до сих пор интересно смотреть обыкновенному, не особенно подготовленному зрителю.
Со времени создания фильма прошло 65 лет. Практически целая средняя человеческая жизнь. И много ли вообще таких «смотрибельных» фильмов осталось от того времени?
Так в чем же была причина этого моего внезапного бешенства? Я даже сам для себя не мог в точности сформулировать, что там было такого, что меня так разозлило. И я решил дать этому фильму второй шанс и пересмотреть его еще один раз.
