Ресентимент и готтентотская мораль для старшеклассников. Чему вместо истории учит пресловутое издание от Владимира Мединского

День ото дня настоящее для нынешнего руководства РФ складывается во всё более неразрешимый ребус. А из тумана будущего лишь отчётливее проступают грани новой реальности, неприятной всех отношениях. Так что куда удобнее и приятнее прошлое: оно безвредно, послушно, податливо. С ним можно играться, разбирать и пересобирать — словно любимый многими поколениями детей по всему свету конструктор LEGO.

Правда, подросткам нужны не одни игрушки, но и мудрые книги. На минувших выходных в открытый доступ выложили pdf-версию наспех сотворённого («авторы писали буквально своей рукой многое из последнего перечисленного») учебника по истории России для одиннадцатиклассников. Того самого, от Сталина до нынешних дней, за авторством Владимира Мединского и Анатолия Торкунова, где «значительно меньше чисел, дат, статистики и больше рассказов о людях и событиях».

О сомнительной во всех отношениях книге на Republic под разными углами уже рассказывали Римма Поляк, Иван Давыдов и Лев Рубинштейн (если кто вдруг пропустил — обязательно ознакомьтесь). Ни в коей мере не желая повторять сказанное старшими товарищами, предлагаю посмотреть на учебник как на единое целое. Разобрать, какие нарративы и какими способами его создатели пытаются внушить своему читателю.

В былые, ещё сравнительно недавние времена, такое издание бы поэтично назвали «слепком эпохи». Здесь, скорее, мы имеем дело не со слепком, а с томограммой со смутного кремлёвского мироощущения. Смутного и неясного, но уже воплотившегося вполне реальными и крайне омерзительными результатами. Точнее, продолжающего воплощаться буквально ежедневно.

Так называемый «учебник истории»

Читая любую книгу — скучную или интересную, дурную или полезную — сперва обращаешь внимание не на смыслы, а на особенности подачи. И первая деталь, которая цепляет глаз на страницах учебника Мединского-Торкунова — это россыпь кавычек. Отдельные «ёлочки» спустя дюжину прочитанных страниц встают в голове густой сибирской тайгой, непроизвольно заставляя искать скрытые смыслы и порой мешая понять суть написанного.

Демонтаж памятника Владимиру Ленину в Риге, 1991 год

imago stock&people / Global Look Press

Логичным было бы предложить, что авторы так промаркировали то, что сочли вздорным или враждебным. Действительно, прежде всего закавычены понятия с явно либеральным душком:

• декоммунизация;
• нарушения прав человека;
• национальное возрождение;
• попрание права человека;
• протестная позиция;
• реформаторы;
• свобода творчества;
• свобода слова;
• свободные выборы;
• современное искусство.

При этом «ёлочки» порой стоят и возле терминов, что в нормальной призме государственно мыслящего россиянина вздорными казаться не должны. Вроде низкопоклонства перед Западом или стран народной демократии — касательно союзных Кремлю режимов времён Холодной войны. Это несколько сбивает общий пафос и заставляет задуматься, в какую сторону поставлены кавычки в каждом конкретном случае.

Мало того, авторам при написании учебника приглянулось устойчивое словосочетание так называемый. Его употребили больше тридцати раз и снова безо всякой логики. Так называемыми вышли и диссиденты, и репрессии в послевоенном СССР, и советские же научно-технические программы, и план Маршалла, и Пражская весна, и общепринятые научные термины вроде демографической ямы. Многократность убивает изначально скептично-иронический заряд оборота, он превращается в надоедливого паразита.

При повторном прочтении книги возникает ощущение, что кавычки и «так называемый» — что-то вроде оберегов от тех фактов и явлений, которые Владимир Ростиславович и его команда сочли обоюдоострыми.

Обоюдная острота и своего рода диалектичность — вообще главные проводники по причудливому миру Мединского-Торкунова. Так, на 49-й странице они клеймят коварство США, в конце 1940-х годов не давших воссоединиться Германии вопреки желанию советского руководства. Но на 247-й странице создатели учебника набрасываются уже на состоявшееся в 1990-м объединение ФРГ с ГДР, характеризуя его как аннексию и поглощение.

Жители Западного Берлина ждут американский самолёт с продовольствием в дни советской блокады, 1948 год

Фото: Wikipedia / USAF

Ещё более показательна подача темы отношения к религии в СССР. На 166-й странице «религиозное возрождение» дано в кавычках, как один из жупелов, которым прикрывались злокозненные диссиденты. Но ровно двести страниц спустя религиозное возрождение превозносится без уничижительных ёлочек, в контексте новых отношений государства и церкви в постсоветской России. Выходит странная картина: ущемляли права верующих — было хорошо, перестали — оказалось ещё лучше.

Временами переходы в повествовании столь резки, что возникает нечто в духе оксюморона:

«Некоторые деятели культуры, не согласные с цензурными ограничениями, эмигрировали в расчёте обрести на Западе «свободу творчества» и выражения своих политических взглядов. Некоторые были высланы. [Перечисление имён]. Не все смогли найти себя на Западе, многие впоследствии вернулись творить и созидать на Родину. Однако, несмотря на цензуру и подчас мелочный контроль властных структур, литературная и художественная жизнь была насыщенной и яркой».

— глава I, §14, страница 168

Так получается, что основания уезжать для деятелей культуры всё же имелись? Ведь авторы сами признают «цензурные ограничения» и «мелочный контроль» — при том, что за этими эвфемизмами мог скрываться даже фактический запрет на профессию. И о каком расчёте обрести что-либо на Западе может вообще идти речь, раз следующим же предложением в тексте идёт прямое признание, что отдельных людей за рубеж выдавливали насильно? Подобных противоречивых пассажей в тексте хватает с избытком.

Фотография начала 1990-х. На снимке Иосиф Бродский запечатлен на набережной реки Гудзон в Нью-Йорке, в компании Геннадия Комарова (1944–2021), составителя первого полного собрания сочинений Бродского в четырех томах (1990)

Аукционный дом «12-й стул»

Куда более свободны от двусмысленности заключительные разделы учебника, посвящённые уже путинской России. Там господин Мединский и его соавторы прямо наступают на горло своей же песне («меньше чисел, дат, статистики») и выдают местами совершенно нечитаемую простыню про нескончаемый рост при их любимом президенте примерно всего, от ипотечных льгот до производства ракет. Теракты в Беслане и на московской Дубровке упомянуты скороговоркой, про взрывы домов в 1999-м, гибель подлодки «Курск» и подавление инакомыслия в разных формах (от разгона старого НТВ до процессов Навального, Кара-Мурзы и Яшина) не сказано ни слова.

Из августа 2023 года, правда, отдельные фрагменты получившейся эпической Путиниады читаются с нотками издёвки:

«Был создан новый ракетный комплекс практически неограниченной дальности действия с тяжёлой межконтинентальной ракетой «Сармат». Разработана малогабаритная сверхмощная ядерная энергетическая установка, обеспечивающая подводному беспилотному аппарату «Посейдон» значительную дальность действия. […] Начались поставки в армию боевых лазерных комплексов. В серийное производство был запущен танк нового поколения «Армата». Новые современные виды стратегических вооружений России свели на нет усилия США и НАТО добиться глобального изменения военно-стратегического паритета в свою пользу».

— глава II, §36, страница 383

Впрочем, к этим строкам юному читателю полагается подойти предельно подготовленным. Несмотря на все шероховатости и неоднозначности, в учебнике заметны четыре ключевых посыла, проходящие магистралями через весь разговор о 1945–2023 годах.