Экономист Игорь Липсиц
Предоставлено Игорем Липсицем
Если послушать чиновников российского правительства и почитать российские СМИ, то страна, несмотря на все невзгоды, продолжает более-менее экономически развиваться. Например, на днях глава правительства РФ Михаил Мишустин заявил о неожиданном росте ВВП и других успехах российской экономики. По его словам, «с января по май обрабатывающая промышленность выросла почти на 9%. Одним из ключевых драйверов остаётся машиностроение, которое показало двузначные темпы роста. Что очень важно — продолжается рост инвестиций. А это значит, что создаётся хороший задел на будущее». На фоне таких заявлений Republic побеседовал с экономистом Игорем Липсицем. Он рассказал, где подводные камни в потоке успокаивающих деклараций.
— Первый вопрос — общий: что происходит в стране в целом?
— Если пытаться понять, что происходит в стране в целом, то картинка вырисовывается такая. Внутри страны нарастают проблемы, а ее экономика все больше зависит от нефтяного экспорта. Происходит перекос по многим направлениям — как минимум по четырем. И в первую очередь, в сторону увеличения доли военных расходов, военной экономики в ущерб гражданской — с одной стороны. «Промышленный рост сконцентрирован на довольно узком фронте — в добыче полезных ископаемых, нефтепереработке, производстве металлоизделий. Производство потребительских товаров расширяется неуверенно», признает близкий к правительству России ЦМАКП (Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования).
Отсюда второй перекос — денежные доходы населения растут быстрее роста предложения потребительских товаров. А это подталкивает инфляцию и ее уровень продолжает расти, уже в два с лишним раза превышая целевые значения, намеченные ранее Банком России (июнь, оценка: 8,75% в годовом выражении против целевых 4%).
В-третьих, расходы государства растут с опережением по отношению к доходам (даже с учетом высоких цен на нефть). Так, за три года СВО рост расходов федерального бюджета составил 71,8% при увеличении доходов на 51,7%. При этом, внутренние источники доходов подчищены, даже Фонд национального благосостояния сжимается до абсолютного мизера — к концу года, похоже, там останется всего около 3 трлн рублей реально ликвидных средств против 8,3 трлн руб. на 1 июля 2021 года. Затормозился и рост ненефтегазовых расходов. Смотрите, во втором квартале 2024 года ненефтегазовые доходы значительно замедлили темп роста (до 13,1% год/к году), а вот расходы Правительства выросли на 24,8% г/г. Бюджет выручило то, что нефтегазовые доходы выросли аж на +58,6% г/г.
То есть, в общем Россия опять зависит исключительно от того, что происходит на рынке нефти. Он еще как-то поддерживает экономику. Но и тут есть, как говорится, нюансы — так, рост нефтегазовых доходов достигается за счет уже высокой и растущей меры изъятий нефтегазовых доходов в доле от выручки компаний этой отрасли. Такая высокая фискальная нагрузка может сказаться на инвестиционных проектах, а в нефтяных компаниях это включает в себя разведку и обустройство новых месторождений. «Газпром» уже обобрали и сделали убыточным, нефтяным компаниям — приготовиться. Да и цена нефти — явление нестабильное…
В-четвертых, растет зависимость экономики России от Китая — причем во всех сферах: от потребительского рынка до валютных резервов страны (теперь для них единственная разрешенная Госдумой валюта — юань). Вот эти четыре перекоса и формируют лицо или точнее сказать — гримасу российской экономики.
Соответственно это означает, что экономика в целом находится в неустойчивом состоянии. Она еще не впала в кризис, но может впасть — восстановительный рост замедляется, на горизонте темпы роста в 1,5–1,7%. И на этой почве начинается конфликт между ведомствами в правительстве.
Одна часть госаппарата (в лице Центробанка) заинтересована в том, чтобы каким-то образом гасить инфляцию. Но пока это не очень удается. Сейчас единственным реальным инструментом — теоретически — Центробанка для борьбы с инфляцией является ключевая ставка. Но когда он ее повышает, то, конечно, выгоднее становятся депозиты и дороже потребительские кредиты, что должно снижать давление избыточной массы денег на рынок. Но ведь дорожают кредиты и для бизнеса. И соответственно становится труднее развиваться внутреннему производству, особенно гражданскому — для него теперь кредиты стоят 17,0–17,5% годовых (а Центробанк грозит ключевую ставку поднять еще выше!). Заработать прибыль — для себя — при столь дорогих заемных средствах очень сложно (а ведь заработанную прибыль теперь еще и государство будет отбирать сильнее — за счет повышения с 2025 года ставки налога на прибыль на четверть). При этом, как в этих условиях решать задачу импортозамещения?
Кроме того, повышение налогов будет сокращать спрос, а он в России и так слишком мал для выгодного производства многих товаров. Так, спустя 10 лет после взятия курса на импортозамещение, замглавы Минпромторга РФ Василий Осьмаков пришел к выводу, что импортозамещение невозможно без экспорта своей продукции на внешние рынки. «Этот тезис кажется парадоксальным только на первый взгляд. Возьмем снова в качестве примера автопром. Сделать полноценно локализованный российский автомобиль можно только при условии, что он будет обладать экспортным потенциалом в силу ограниченности внутреннего рынка. И это правило касается любой продукции», — сказал он.
То есть возникла ситуация, когда Центробанк тянет в одну сторону (пытается подавить инфляцию, неизбежно уничтожая и возможности для роста экономики), а правительство — в другую (стремясь ускорить рост экономики вливаниями госденег, чтобы рост ВПК не опустошил и потребительский рынок). А в результате между ними нарастает острый конфликт. И суть претензий Правительства вполне четко изложена в очередном докладе Столыпинского института, председателем наблюдательного Совета которого является Олег Дерипаска: «Поддерживая высокие ставки, Банк России, по сути, предлагает экономике взять инвестиционную паузу, когда начатые инвестиционные проекты будут приостановлены на неопределенный срок, а новые проекты просто не начнутся. Это связано прежде всего с тем, что ключевая ставка (16%) уже превышает уровень рентабельности продаж в целом по экономике (13,5% по итогам 2023 года), не говоря о рентабельности активов (7,5% в 2023 году). В промышленности у многих отраслей уровень рентабельности значительно ниже, и для них привлечение кредитов по текущим ставкам фактически означает попадание в финансовую кабалу. Чем дольше будут поддерживаться высокие ставки, тем большему количеству компаний придется отказываться от инвестиций».
Поэтому на Финансовом конгрессе Банка России, состоявшемся 3–4 июля 2024 года в Санкт-Петербурге, Набиуллина разыграла любопытную комбинацию. Она в присутствии всех ведущих банкиров страны, Костина и Грефа, задала вопрос: «Если Центробанк снизит ключевую ставку до 4–5%, то хорошо это было бы для развития экономики?». И все госбанкиры встали за спиной Набиуллиной и сказали: «Это будет ужас, это будет катастрофа, ни в коем случае нельзя снижать, надо только повышать». Так Набиуллина построила альянс сторонников высокой ставки и показала правительству, что за ней стоят все ведущие банкиры России. Это значит, что она ощущает сильное давление на свою позицию. От нее требуют низкой ключевой ставки, а она понимает, что за неизбежную при этом высокую инфляцию отвечать придется ей.
Обратите внимание на недавний материал, который опубликовал уже упоминавшийся нами выше Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. Там уже говорится о «тихом кризисе», обусловленном тем, что российские предприятия набрали кредитов (с плавающей ставкой — а она растет вслед за ключевой ставкой Банка России), а перекредитоваться не смогут, поскольку новые кредиты теперь такие дорогие, что брать их нельзя. Значит, старые кредиты начинают тянуть крупные компании (в том числе госкомпании) и кредитовавшие их банки к банкротству.
Иными словами, российская экономика порождает ныне все больше конфликтов. При этом каждый из них — по отдельности — острый кризис вызвать не может. Но когда их становится так много, то вместе они могут ввести экономику в состояние нестабильности и кризиса. И притом — надолго. Возможно, что это станет очень заметно уже в будущем году, когда государству придется еще сильнее урезать расходы на гражданские нужды страны. Так, ЦМАКП видит существенный риск рецессии (спада экономики) только после мая 2025 г.
