Москва, проспект Сахарова, 26 февраля 2017 года. Геннадий Гудков (в центре) на Марше памяти Бориса Немцова
Komsomolskaya Pravda/Global Look Press
Череда событий как внутри России, так и за ее пределами вновь актуализировала вопрос устойчивости путинского режима. О настроениях российской политической элиты, деятельности политэмиграции и прогнозе на обозримое будущее мы поговорили с полковником ФСБ России в отставке, экс-депутатом Госдумы, политэмигрантом Геннадием Гудковым* (включен Минюстом в реестр иностранных агентов).
— Как бы вы оценили положение путинского режима в данный момент с точки зрения рисков, уязвимости и так далее?
— Я бы оценил по двум шкалам. Первая шкала — это устойчивость к внешним угрозам, вторая — к внутренним противоречиям. Что касается внешних угроз, то режим достаточно устойчив и крепок, поскольку опирается на оболванивание населения и относительно мощные вооруженные силы и полицейский аппарат.
Что касается внутренней ситуации, она более сложна, поскольку там больше противоречий, опасностей и рисков для Путина. Понятно, если будет серьезное украинское наступление и военное поражение России, то это станет фактором серьезнейшей внутренней дестабилизации, обострения отношений внутри режима. Но пока мы этого не видим. Тем не менее, внутри ситуация неспокойна. Мы уже видели пригожинский бунт. Сегодня мы видим кадыровский бунт — или такой полубунт, предпосылки к бунту. Мы видим проблемы с армией, с ее боеспособностью. Мы видим проблемы с нарастающей преступностью. Мы видим проблемы сложных отношений между федеральным центром и регионами. Появились предпосылки к борьбе кланов.
Все это не способствует силе режима. То есть поддержки у Путина внутри страны, особенно в элитах, как ни странно, не очень много. Не так много, как он думает.
— Вы сказали про кадыровский бунт. Хотелось бы подробнее. Все начиналось как спор хозяйствующих субъектов. Но теперь складывается ощущение, что ситуация выходит из-под контроля Кремля и грозит большими политическими рисками. Путинский режим, на ваш взгляд, сможет купировать эти риски? Или вот тот самый случай после пригожинского мятежа, который стал вызовом для внутренней политики Кремля?
