Комсомольская правда / PhotoXPress.ru

В 2004 году, когда Михаил Ходорковский был уже за решеткой, но ЮКОС еще не был национализирован, когда про Игоря Ивановича Сечина ходили только слухи, а Дмитрий Медведев еще и года не отработал в должности главы президентской администрации, в Кремле разразилась «война фракций».

«Газпром» готовился поглотить «Роснефть». «Роснефть», за которой, опять же, по слухам, стоял Сечин, сопротивлялась. Тут-то и стало ясно, что в путинском окружении есть две фракции. Для простоты – жидких углеводородов (т.е. Сечин и компания) и газообразных (Медведев и газпромовская верхушка).

«Роснефтегаз», 100-процентно государственная компания, родился именно тогда. Родился вовремя – «капитализм» в России трансформировался из «олигархического» в «государственный». И если Игорь Сечин стал его «лицом», то сделки «Роснефтегаза» – наполнили конкретным содержанием.

«Роснефтегаз» получил от Минимущества 100% акций «Роснефти». Согласно официально утвержденной схеме, они должны были быть обменяны на пакет из 10% акций «Газпрома», находившийся на тот момент в собственности самой газовой монополии. Таким образом, государство через «Роснефтегаз» получало недостающий ему до контрольного пакет акций в «Газпроме». А «Газпром» – получал «Роснефть» и наращивал свою нефтяную составляющую.

Схема эта, как известно, была торпедирована благодаря настойчивости Игоря Ивановича. Чем он аргументировал свою позицию перед Путиным – об этом историки еще напишут. Но «Роснефть» очень быстро стала для «Газпрома» слишком большим куском. Компания купила «Юганскнефтегаз» и провела IPO. В ходе размещения «Роснефтегаз» продал часть своих акций. И именно на эти деньги был выкуплен у «Газпрома» принадлежащий ему пакет собственных акций. Результат: у государства (через «Роснефтегаз» и «Росгазификацию») в руках оказалось более 50% акций «Газпрома», рынок газпромовских акций был либерализован. Котировки бумаг стремительно пошли вверх. Не осталась в накладе и «Роснефть» – стала публичной компанией и легализовала свое владение «Юганскнефтегазом». Все, за редким исключением, были довольны!

Что за исключения? Ну, например, Андрей Илларионов, который назвал операцию «Роснефтегаза» хищением в особо крупных размерах. В том смысле, что, по сути, была проведена приватизация «Роснефти», у государства было изъято имущество на миллиарды долларов. Однако бюджет с продажи не получил ни копейки. Естественно, никто Илларионова слушать не стал. Потому что Илларионов к тому времени советником Путина уже не был, а был просто экономистом. И вообще – настали другие времена.

Во внешней политике Владимир Путин вспомнил о «товарище волке», который слушает да кушает. Экономика теперь должна была развиваться с опорой на госкорпорации. А Дума перестала быть местом для дискуссий. Последнее в описываемой ситуации стало главным: при наличии дееспособного парламента с дееспособной оппозицией правительству пришлось бы немало попотеть, объясняя, почему государство избавляется от ключевых активов, не получая за них денег.

Ну а так никто потеть не стал. Стиль, в котором были проведены сделки с «Юганскнефтегазом», «Газпромом» и «Роснефтью» (а все они сплетаются в одну схему), стал фирменным «путинским». То есть с формальным соблюдением буквы закона, но с вопиющим противоречием его духу. «Роснефтегаз» же, с его бессменным шефом-куратором в лице Игоря Сечина, стал эффективным инструментом этой политики.

«Роснефтегаз» выкупил у правительства Омана долю в трубопроводе КТК. Потом выступил в роли государственного агента по стабилизации розничного рынка бензина. И даже начал консолидацию нефтесервисных компаний. Теперь очередной фронт – энергетика. С подачи Игоря Сечина планируется собрать под контролем «Роснефтегаза» электросети и гидрогенерацию, активы, оставшиеся в собственности государства после чубайсовской реформы.

Сегодня на счетах у «Роснефтегаза» лежит около 135 млрд рублей. Это дивиденды, полученные за последние годы по акциям «Газпрома» («Роснефтегаз» по-прежнему владеет примерно 10% газовой монополии) и «Роснефти» (пакет в 75%). Если бы государство владело акциями этих компаний напрямую, то деньги поступили бы в бюджет. А так – осели в распоряжении компании под управлением Сечина. Теперь предполагается, что эти средства будут вложены в консолидацию электроэнергетики. В результате будет собрано «усеченное» РАО ЕЭС, а отрасль получит необходимые средства для реализации инвестпрограмм. Такова, по крайней мере, официальная версия.

Зачем вообще надо воссоздавать РАО ЕЭС, и почему бы денег на инвестиционную программу не выделить напрямую из бюджета? Этот вопрос задают Игорю Сечину Аркадий Дворкович и, видимо, стоящий за ним премьер Медведев. Что им (а главное – Путину) отвечает Сечин, не вполне понятно. Но, скорее всего, что-нибудь про управляемость отрасли и национальную безопасность. Пока получается, что Дворкович, при поддержке Медведева, умудряется отбивать натиск Сечина. По крайней мере, правительство собирается забрать-таки накопившиеся за прошлые годы, а также за 2013 год дивиденды у «Роснефтегаза» для пополнения нашего разваливающегося бюджета. И, наверное, можно лишь порадоваться, что в высших эшелонах российской власти остается место для дискуссии. И что во втором эпизоде «войны фракций» Игорь Сечин, похоже, пока проигрывает.

Но это тактика. А «Роснефтегаз» – это больше, чем тактика. Это стратегия. Вернемся на полгода назад. «Приватизация – это один из видов привлечения капитала. Именно поэтому предлагается войти в их [имеется в виду – компаний российского ТЭКа] капитал «Роснефтегазу», который имеет не бюджетный, но значительный финансовый ресурс», – заявил в мае этого года Владимир Путин, когда планы по экспансии «Роснефтегаза» в электроэнергетику обрели конкретные очертания.

Иными словами, по мысли Путина, переход активов под контроль стопроцентно государственного «Роснефтегаза» – это и есть приватизация. А «финансовый ресурс», полученный за счет дивидендов на госпакеты акций, не является «бюджетным». Что ж, все это до боли знакомо…

Государственная компания-посредник, загруженная под завязку не дошедшими до бюджета деньгами. Ответственный за кубышку личный друг, чья абсолютная преданность проверена временем. Максимально неформальный подход к миллиардным сделкам (зачем возиться с бюджетом, когда можно проще?). Это и есть «госкапитализм» по Путину. Пока рычаги в его руках, «Роснефтегазу» с его куратором будет чем заняться. Даже проиграв очередной эпизод в «войнах фракций».