Польза «плохого выбора». Как власть заставляет протестный электорат объединяться

Выборные технологии в России преследуют не только тактические цели, но и стратегическую: деполитизацию населения. Явка на нынешних выборах гораздо ниже, чем на выборах 2011 года. В среднем по России, по предварительным данным ЦИК, она составила 39% против 51% пятью годами ранее. Меньше всего проголосовали в Москве (28,6% против 50% в 2011 году) и Петербурге.

Предсказуемость и безальтернативность лишают избирателя тех минимальных политических инстинктов, которые были накоплены им с 1991 года до середины 2000-х годов. Это попытка заставить людей перестать мыслить себя в категориях политического, а по сути – перестать быть личностями (политическое сегодня есть синоним персонализации). Результат такого воздействия отражается в языке, что говорит о фундаментальных изменениях в психологии.

Один из симптомов – общая боязнь слова «политика» («Я не занимаюсь политикой» – это такая дежурная присказка в России, чтобы обезопасить себя); притом что любое слово в открытом обществе по факту является политическим, поскольку обращено к Другим. Другой симптом: понятия «власть» и «политика» в бытовом словоупотреблении у нас как бы разделены; «власть» (имеется в виду, конечно же, нынешняя правящая) представляется в этой конструкции чем-то внеполитическим или надполитическим. Это порождает в России уникальную ситуацию двоемыслия, когда можно яростно «ругать политиков» – и при этом «поддерживать власть».

Специфика нынешней выборной кампании в том, что формально возможности выбора стали шире (на прошлых выборах был выше проходной барьер для партий и не было одномандатников). Но и на прошлых, и на этих выборах побеждает в итоге все тот же базовый принцип, который мы назовем «ситуацией плохого выбора», когда любая альтернативная стратегия поведения избирателя на выборах не может принципиально повлиять на конечный результат. Это всякий раз сильно бьет именно по моральному состоянию общества и порождает еще большее неверие и апатию.