Центральный банк России. Фото: Sergei Karpukhin / Reuters
«Рубль переукреплен», его «фундаментальный курс завышен», «обоснованный уровень курса рубля должен быть ниже на n%» – такие слова российских официальных лиц цитирует пресса последние месяцы. Мотивы таких словесных интервенций понятны, новой интриги в них искать не стоит. И тем не менее важно разобраться: так ли далеко убежал рубль от «равновесного уровня» и под влиянием чего это произошло? Ведь если отклонение сейчас велико, то и отскок в обратном направлении будет резким. Каких последствий стоит ждать на этом «пути назад»?
Миф о равновесном курсе
Исходя из обычных закономерностей поведения рубля, пришлось бы констатировать: в феврале и марте 2017 года рубль ведет себя парадоксально. Его ничуть не пошатнула политика Минфина, покупающего валюту в счет нефтяных сверхдоходов. Рубль продолжил укрепляться и после объявления Центробанка о первом за полгода снижении ключевой ставки на 0,25 процентного пункта. И даже разворот нефтяных цен в марте отразился на рубле лишь небольшим снижением, исчерпавшимся в течение недели. Что же тогда управляет рублем?
Для начала придется признать: сегодня в России, как и в других странах со свободным рыночным курсообразованием, уже неактуальна железная связь курса валюты с состоянием текущего счета – балансом экспорта и импорта. Еще 30–40 лет назад, когда колебания валютных курсов были ограничены привязками к другим валютам или золоту, основные проблемы с курсом возникали из-за дисбалансов в международной торговле. Когда какая-либо из стран начинала импортировать больше, чем экспортировать, у нее возникала нехватка твердой валюты, нарастали валютные заимствования, и это рано или поздно вело к валютно-долговому кризису и девальвации.
Нечто похожее Россия пережила в кризис 1998 года. Тогда курс рубля из-за политики «валютного коридора» был необоснованно завышен по отношению к «фундаментальному» уровню, и его резкая девальвация до определенной степени помогла восстановлению экономики. Приток спекулятивных денег на рынок ГКО и последующая их попытка к бегству также имели место, но по сравнению с проблемами неуплаты налогов, невозврата экспортной выручки и вывоза капитала это была не главная причина кризиса.
Сейчас, когда валютное регулирование ушло в прошлое, вместе с ним потеряло смысл и понятие «фундаментального» курса, определяемого в процессе международной торговли. Это произошло хотя бы потому, что любой экспортер, продав нефть или пшеницу и получив валютную выручку, тут же становится финансовым инвестором – он может вернуть валюту на внутренний рынок, а может крутить ее на рынках Лондона или Сингапура. Точно так же импортеру для финансирования своих контрактов совсем не обязательно приходить на внутренний рынок с рублями и покупать необходимое количество долларов или евро. Он вполне может занять эту валюту, в том числе на внешнем рынке. Другими словами, в последние 30–40 лет влияние текущего счета на курс национальной валюты непрерывно снижалось, а влияние счета капитального в той же степени возрастало.
