Рауф Арашуков в здании Басманного суда. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
Приключения сенатора Арашукова поставлены с размахом. В Древнем Риме императоры тоже развлекали народ разоблачениями и казнями нелояльных или коррумпированных представителей знати, что, с одной стороны, порождало в ее рядах здоровую конкуренцию, а с другой, создавало из конфискованного имущества и мест кормления премиальный фонд для поощрения лояльных.
Но где голоса, которые возопили бы о презумпции невиновности? Почему никто не скажет, что до вступления в силу законного и легитимного приговора суда никто не имеет права называть сенатора преступником и прочими ругательными словами? Откуда у общественности такая же уверенность в деле Арашукова, как и в деле Серебренникова, то есть убеждение в том, что первый виновен во всем и даже больше, а второй ни в чем и никак и даже не может быть? Тут можно и процессы над Ходорковским вспомнить, а с ними и многие другие процессы, где, в общем, все и сразу становилось ясно. Ключевое здесь выражение – «все ясно».
Пользоваться ли государством?
Государство как таковое – всегда предмет борьбы для конкурирующих в обществе групп. Кто владеет государством хотя бы до некоторой степени, может пытаться использовать его ресурсы в своих частных интересах. Другие группы, также имеющие влияние, оказывают при этом противодействие, а если демократические институты позволяют вмешиваться еще и населению, то государство получает шанс играть роль арбитра и управляющего, решения которого по большей части вызывают доверие и принимаются.
