«Так этот ужасный яд и попадал в мой организм». Как радиевые девушки судились с работодателем, обрекшим их на смерть

Радий был открыт в декабре 1898 года, а в начале XX века снискал популярность в часовой промышленности США и Европы. Этот серебристый металл был схож по своей химической природе с кальцием, но имел принципиальное отличие – радиоактивность. Если кальций, попадая в человеческий организм, укреплял кости и зубы человека, то радий, напротив, их безжалостно разрушал. На заводе ныне несуществующих United States Radium Corporation (USRC) в Нью-Джерси и фабрике The Radium Dial в городке Оттава (штат Иллинойс) работницы раскрашивали радиевой пудрой циферблаты часов, чтобы ими можно было пользоваться в темноте, но, в отличие от европейцев, смачивали и заостряли кисточки губами. История, рассказанная журналисткой Кэтрин Мур в книге «Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски» (выходит в издательстве «Бомбора»), посвящена судьбам некоторых из этих женщин. Героиня выбранной главы (печатается с сокращениями) – Кэтрин Вольф Донохью. В последние годы своей еще молодой жизни девушка решила во что бы то ни стало привлечь бывшего нанимателя к судебной ответственности.

Кэтрин Вольф остановилась на мгновение по дороге на работу на углу Ист-Супериор-Стрит, чтобы перевести дыхание. Обычно от дома до студии она добиралась за семь минут, однако теперь на дорогу стало уходить гораздо больше времени. В конце концов, ей во многом повезло, думала она, продолжая свой путь. Со здоровьем: несмотря на хромоту, в остальном здоровье Кэтрин не вызывало нареканий. С Томом Донохью: пара планировала сыграть свадьбу в январе 1932 года. В то время в Америке насчитывалось шесть миллионов безработных, она же получала 15 долларов (233 доллара) в неделю и была благодарна за каждый цент.

Наконец она добралась до студии. Неуклюже пробираясь к рабочему столу, Кэтрин почувствовала на себе взгляды других девушек. Она знала, что по поводу ее хромоты «ходят разговоры», однако мистер Рид никогда не критиковал качество ее работы, так что она старалась не обращать на сплетни внимания.

Только она начала взвешивать материал, как сидящая ближе всего к окну девушка сказала, что приехали мистер Келли и мистер Фордис – президент и вице-президент фирмы, прямиком из Чикаго. Девушки поправили одежду, а Кэтрин нервно провела рукой по своим темным волосам, после чего встала из-за стола и направилась, хромая, через студию в кладовую.

Она была уже на полпути, когда в студию зашли мистер Рид с начальством. Мистер Рид рассказывал им про различные аспекты работы, однако у Кэтрин было странное чувство, будто руководители смотрят только на нее. Взяв все необходимое, она медленно направилась обратно к своему столу. Мистер Рид с остальными мужчинами все еще стояли там, неслышно о чем-то переговариваясь. Кэтрин почувствовала необъяснимую тревогу и повернула голову к окнам, залитым августовским солнцем.

Внезапно солнце заслонила чья-то тень.

«Мистер Рид?» – спросила Кэтрин, оторвавшись от своей работы.

Он хотел, чтобы она прошла к нему в кабинет; она медленно проследовала за ним. В кабинете также присутствовали мистер Келли и мистер Фордис. Она снова провела рукой по волосам.

«Я сожалею», – внезапно сказал мистер Рид. Кэтрин посмотрела на него в замешательстве. «Я сожалею, но мы вынуждены с вами попрощаться».

У Кэтрин от удивления отвисла челюсть, во рту пересохло. Почему? Это из-за работы? Она что-то сделала не так?

Мистер Рид, должно быть, прочитал этот вопрос в ее глазах.

«Ваша работа не вызывает нареканий, – признался он, – все дело в вашей хромоте».

Она переводила взгляд с одного руководителя на другого.

«Ваша хромота провоцирует разговоры, – продолжал мистер Рид. – Все только и говорят про то, что вы хромаете. Это портит имидж компании».

Кэтрин опустила голову, хотя и не была совсем уверена, от стыда, злости или обиды.

«Нам кажется… – Мистер Рид выдержал паузу, обменявшись взглядами со своими начальниками, которые одобряюще кивали: это было их совместное решение. – Нам кажется, что мы обязаны с вами попрощаться».

Кэтрин была потрясена. Шокирована, оскорблена. «Меня попросили уйти», – вспоминала она позже. «Меня попросили уйти».

Она вышла из кабинета, в котором осталось начальство. Она взяла свою сумочку и поплелась вниз по ступенькам на первый этаж. Все вокруг было до боли знакомым – на протяжении девяти лет шесть дней в неделю она проводила свою жизнь в этой студии. Казалось, стены бывшей школы на мгновение разразились смехом девушек, с которыми она здесь познакомилась: Шарлотты и Мэри, Инез и Перл; Эллы; Пег.

Теперь же никто больше не смеялся.

Кэтрин Вольф, уволенная из-за своей болезни, распахнула входную стеклянную дверь студии. До тротуара было шесть ступеней, и на каждой ее бедро стреляло болью. Она отдала им девять лет своей жизни. Это ничего для них не значило.

Никто не смотрел, как она уходит. Уволившие ее мужчины продолжили заниматься своими делами. Мистер Рид, определенно, оживился с приездом Келли и Фордиса. Он был преданным работником и не мог упустить возможности наладить контакт с руководством. Девушки были слишком заняты покраской циферблатов, чтобы отложить свои кисти. Кэтрин знала, достигнув последней ступеньки, чем они там внутри занимались. Смочить губами… Обмакнуть… Покрасить.

Никто не смотрел, как она уходит. Но Radium Dial недооценили Кэтрин Вольф.

Фирма только что совершила страшную ошибку.