Протестующие на киевской улице Грушевского, 20 января 2014 года
Фото: Wikipedia / Mstyslav Chernov
Можно по-разному относиться к миру постправды, созданному Кремлём в последние несколько лет. Главное, не игнорировать его целиком. Ведь эта вселенная уже давно живёт своей жизнью, так или иначе определяя умонастроения многих россиян. И без проработки ключевых её тезисов нельзя добиться качественных перемен в массовом сознании. Одна из таких ма́ксим — об абсолютной преступности и пагубности киевского Евромайдана десятилетней давности.
События рубежа 2013–2014 годов стали точкой перелома в отношениях между Россией и Украиной. Руководившая некогда близкой страной администрация Виктора Януковича неожиданно торпедировала уже анонсированную ассоциацию с Евросоюзом. Власти предпочли ей переориентацию на Россию. Стремительное переобувание спровоцировало стихийные акции протеста. Тогдашние хозяева Банковой сделали всё, чтобы изначально малочисленный митинг «френдленты из Facebook» обернулся массовым протестом и масштабным кровопролитием. Но и оно не сохранило власти Януковичу, в итоге бежавшему за рубеж.
Случившиеся изменения стали для Украины необратимыми. Нынешние власти последовательно преподносят случившееся как Революцию достоинства. И эту трактовку разделяет уже большинство жителей страны из разных её регионов. В России же обратные по смыслу тезисы о «государственном перевороте» и «киевской хунте» воспринимаются аксиомами. Задним числом они как бы легитимизируют всё зло, что Кремль затем принёс соседям. Дескать, о каких конструктивных отношениях может идти речь в отношении «бандеровского режима», силой взявшего власть в Украине и установившего там неонацистские порядки. Только являлись ли события зимы 2014 года настоящим переворотом?
Каким должен быть идеальный путч
Что такое государственный переворот? Какими они бывают и почему происходят? Чем переворот отличается от революции? По этим вопросам учёные-политологи, вплоть до корифеев науки масштаба Сэмюэла Хантингтона, спорили и спорят в течение десятилетий.
Проанализировать и систематизировать все перевороты в мире непросто. Начать с того, что их случалось слишком много, особенно в новейшей истории. По статистике Всемирного банка, в холодную войну на каждую развивающуюся страну в среднем приходилось по одной попытке силового захвата власти. Тот же Хантингтон весьма условно делил такие события на «вето-», сохранявшие status quo, и «прорывные», направленные на масштабную реорганизацию общества.
Лидеры аргентинской хунты после путча, 29 марта 1976 года
Фото: Wikipedia / неизвестный автор
Само понятие переворота и его синонимы (путч, пронунсиаменто, coup d'etat) давно воспринимаются чем-то плохим и неправильным. Поэтому даже самые махровые солдафоны, свергая свои правительства, всегда пытались легитимизировать произошедшее. Успешные путчисты либо:
- заявляли, что армия лишь возглавила народное движение против отживших старых порядков (египтянин Гамаль Абдель Насер в 1952 году);
- прикрывались нормами закона, якобы дающим армии соответствующее право (мьянмец Мин Аун Хлайн в 2021-м);
- трактовали переворот как вынужденную необходимость в обстоятельствах исключительного кризиса (аргентинец Хорхе Видела в 1976-м).
Порой путчи действительно преграждали путь очевидно деструктивным силам. Так, в 1992 году в Алжире именно выступление военных избавило страну от прихода к власти исламских фундаменталистов. Иногда армия даже открывала своей стране путь к демократии, как случилось в 1974-м в Португалии. То событие осталось в истории как Революция гвозди́к, хотя всё начиналась с классического для пиренейских стран пронунсиаменто.
Демонстрация в городе Порту в девятую годовщину революции. 25 апреля остается в Португалии государственным праздником — Днём свободы
Фото: Henrique Matos, CC BY 2.5
Лиссабонский пример интересен в контексте вечного спора: где лежит грань между революцией и переворотом? Исторический опыт показывает, что два этих понятия полностью не исключают друг друга. Порой, как и случилось в Португалии, как раз армейское вмешательство в политику запускает революционные процессы внутри общества. Пунктирно дихотомию можно выстроить так:
- Переворот: спланирован заранее с минимумом кровопролития. В нём участвует ограниченный круг лиц — профессиональные военные. Акция преследует ясную цель — в короткое время захватить верховную власть в стране. Заканчивается очевидным успехом или однозначным провалом.
- Революция: идёт хаотично, неизбежно нарушая планы своих зачинателей. Растягивается на продолжительное время, привлекая к себе новых участников с обеих сторон. При ней часты вспышки хаотичного насилия. Конечные цели обычно корректируются на ходу, что затрудняет однозначную оценку итогов произошедшего.
Так чего же было больше в украинских событиях зимы 2014 года?
Российские порядки с мечтою о Европе
В 2023-м удивительно соприкасаться с историей Украины времён Виктора Януковича. Номинально то же государство, что существует и сейчас, но с совсем иной атмосферой. Подсознательно так и хочется поставить его в один ряд с ГДР, Югославией, Южным Вьетнамом, ЮАР времён апартеида или иными канувшими в лету политиями.
Пророссийская «Партия регионов» тогда располагала большинством мест в Верховной раде. Сам парламент многие, например, премьер-министр Николай Азаров, называли всё ещё на советский манер «Верховным советом». По всей стране стояли памятники Владимиру Ленину и свободно вещали российские телеканалы. А граждане РФ в ту Украину беспрепятственно въезжали по внутренним паспортам. Отдельные эпизоды российско-украинских отношений тех лет из сегодня смотрятся совсем фантасмагорично.
В октябре 2012 года Киев выдал Москве беглого фигуранта «Болотного дела» Леонида Развозжаева. На родине он получил четыре с половиной года тюрьмы.
При этом украинские власти, в том числе лично Янукович и Азаров, называли главным внешнеполитическим приоритетом именно евроинтеграцию, прежде всего, введение с Евросоюзом зоны свободной торговли и безвизовый режим для украинцев. Возможность вступления Украины в Таможенный союз тогдашний президент исключал лично. Больше того, затащить соседей в эту организацию (по крайней мере, на словах) не стремился и Владимир Путин.
Янукович и президент РФ Дмитрий Медеведев подписывают соглашение о пребывании Черноморского флота России на территории Украины, 2010 год
Фото: Wikpedia / Kremlin.ru
Намерение евроинтеграции удачно примиряло режим Януковича с потенциально недовольными. Бизнес радовался перспективам выхода на европейский рынок и установлению по-западному строгих правил экономических игр. Идейные либералы надеялись, что евроинтеграция поборет коррупцию внутри Украины и её сползание в авторитаризм.
«Янукович, уже как полновластный хозяин, занялся тем, ради чего он и его близкие рвались наверх — безудержным обогащением. За считаные годы члены правящего клана накопили огромные суммы. Только на заграничные счета, по некоторым оценкам, они перевели около 70 миллиардов долларов. Неудивительно, что к осени 2013 года истощенная финансовая система Украины оказалась на грани дефолта».
— Сергей Плохий, украинский историк
Ещё в 2010 году Янукович отменил действовавшие до этого шесть лет поправки к Конституции, устанавливавшие парламентско-президентскую республику. В 2011-м власти по очевидно политическим мотивам упекли за решётку экс-премьера Юлию Тимошенко. Общество понимало, что дело, возбуждённое насчёт якобы нарушений при подписании газовых договоров с РФ, служит неубедительной уловкой. Слишком многие украинцы знали, что лично Янукович ненавидит и боится Тимошенко, видя в ней угрозу своей власти. И как раз евроинтеграция давала шанс и на освобождение политика, и на недопущение новых заказных судилищ.
Поздней осенью 2013 года многие украинцы с надеждой ждали, что на саммите в Вильнюсе их политики подпишут вожделенный договор с европейцами. И тут Аннушка пролила масло. 21 ноября, за неделю до встречи в литовской столице, премьер Азаров объявил, что подписание договора откладывается.
