Жители Харькова идут мимо трупов умерших от голода, 1933 год

Жители Харькова идут мимо трупов умерших от голода, 1933 год

Фото: Alexander Wienerberger

Классический для мировой культуры сюжет — самосбывающееся пророчество. Трагический персонаж, будто шекспировский Макбет, пытается уйти от рока судьбы. Но своим же коварством и упрямством герой только приближает несчастливую для себя развязку. В подобную ловушку сейчас угодило российское руководство. Навязчивая идея, что их государство может претендовать хоть на какое-то величие только при «возвращенной» Украине, пока оборачивается для Кремля одними поражениями. Не только военными и экономическими, но и статусно-символическими.

С начала войны Голодомор 1932–1933 годов геноцидом украинского народа признали уже одиннадцать парламентов: не только «недружественного» Евросоюза и его членов, но и нейтральной постсоветской Молдовы вместе с формально партнерской Бразилией.

В 2000-х Москва уже вела «голодную» войну исторических трактовок, тогда — исключительно мирно, против администрации Виктора Ющенко. Даже небезуспешно: например, в 2010 году Парламентская ассамблея Совета Европы не признала Голодомор геноцидом против украинцев, оценив его как сталинское преступление против человечности в отношении жителей разных советских республик.

Ющенко и его люди допустили ряд ошибок, завышая количество умерших от голода 1930-х годов соотечественников и неуместно заявляя, что неукраинские территории якобы незначительно пострадали от сталинской политики. На таком фоне тогдашние заявления российских официальных лиц об общей трагедии советских народов и недопустимости политизации истории смотрелись вполне благоразумно. Но в 2022 году Россия политизировала вопрос Голодомора сама. И февральским вторжением, и военными преступлениями, и зерновым шантажом всего мира.

Канадский туристический автобус с напоминанием о Голодоморе. Онтарио, Гамильтон, 2017 год

Фото: Wikipedia / Wombatjpw

Для зарубежного наблюдателя воспринимается очевидностью логическая цепочка: путинский режим — верный наследник сталинскому. Они не добили Украину тогда, когда весь мир молчал — добивают сейчас. Да еще и остальные страны хотят заморозить и посадить на голодный паек. Но есть ли объективные причины считать Голодомор геноцидом украинцев? Например, сам автор понятия геноцида юрист Рафаэль Лемкин еще в 1950-х годах выступал с такой оценкой происходившего в УССР.

Официальная точка зрения Москвы по вопросу ясна и понятна: все это русофобские спекуляции и переписывание истории. Но восприятие жителями самой Украины говорит об обратном. Уже десять лет назад против признания голода 1930-х геноцидом выступали только 22% процента граждан государства. Очевидно, что память о Голодоморе прочно врезалась в украинское самосознание задолго до революции 2014 года и продолжающейся войны.

«Умерщвлять мечом, и голодом, и мором»

У российских турбопатриотов острую аллергию вызывает само понятие Голодомора. Относительно его происхождения циркулируют взаимоисключающие фейковые теории: то ли что так в «Малороссии» исстари называли голодавших напоказ (?), то ли что термин уже после Второй мировой изобрели бежавшие на Запад немецкие пособники. Дескать, намеренно конструировали нечто похожее с латинским написанием Холокоста (Holodomor Holocaust).

В действительности, термин «голодомор» появился в ХХ веке, но до Второй мировой войны. В 1920-х годах львовские газеты так называли антикрестьянскую политику большевиков в Гражданскую войну. А первое общепризнанное употребление термина относится к 17 августа 1933 года. Тогда чехословацкий журнал Večerník Práva Lidu выпустил статью о голоде в советской Украине под заголовком Hladomor v SSSR.

«Ужас в Украине»: одна из первых публикаций о Голодоморе в западной прессе

Фото: Wikipedia / New York Evening Post, Daily Express Journals

Чешское «Hladomor» дословно значит «массовый голод». Но жившие за пределами СССР украинцы увидели в слове свой смысл: их умершие соотечественники не просто голодали, их морили голодом. Возможно, сыграла и отсылка к библейской цитате.

«И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом, и голодом, и мором, и зверями земными».

— Откровение Иоанна, 6:8.

После Второй мировой понятие прочно укоренилось в эмигрантской украиноязычной литературе. Со временем оно стало известным и для советской Украины, где, как и во всем СССР, десятилетиями действовало табу на упоминания о «трудностях» коллективизации. В 1986–1988 годах о Голодоморе в УССР впервые заявили местные писатели Иван Драч и Алексей Мусиенко.

В декабре 1987 года первым из коммунистических деятелей катастрофический голод при Сталине публично признал представитель не общесоюзного центра, а как раз УССР — фактический глава республики Владимир Щербицкий. Это одно из многих свидетельств особого, в сравнении с остальным СССР, восприятием трагедии именно в Украине.