Русские берёзки
Victor Lisitsin/Russian Look
Само это словечко уже давно в разных формах и обличиях обитает в коммуникационном пространстве. Оно было пущено в широкий прокат еще в конце 80-х и с тех пор, подвергаясь самым разнообразным мутациям, неуклонно и все более уверено бороздит просторы медиа и социальных сетей. И, как это часто бывает, оно, это слово, именно в силу своей очевидной семантической ущербности, стало играть все более заметную роль в официальном пропагандистском дискурсе.
В последнее время, что вполне логично и вполне естественно, оно стало подбираться к области права и, наливаясь кровью, начало претендовать на роль юридической категории.
Я вот вычитал на днях в какой-то из новостных лент о том, что в среде наших неугомонных законодателей стали циркулировать идеи криминализации этой самой «русофобии». То есть зазвучали предложения внести соответствующую уголовную статью на этот счет.
Удивляться нечему. Уголовные статьи стали в последнее время плодиться и размножаться, как несъедобные грибы, чуть ли не в геометрической прогрессии.
За разговор, за молчание, за косой взгляд, за выражение лица, за неправильное сочетание цветов в одежде. Это если на самом деле. Но мы же все же в правовом же государстве живем же — вы что! Всему должно быть название, а как же. А поэтому существует на этот счет «оправдание терроризма», например, или «экстремизма», или, — пуще того, — «нацизма». Не, ну а чего мелочиться!
Та же, конечно, история и с пресловутой «русофобией», каковым словом обзываются все кому ни лень и по какому угодно поводу.
Истина, как известно, конкретна. Поэтому не будем ходить за примерами слишком далеко. Взять, например, хотя бы лично меня.
