В издательстве «Альпина Паблишер» выходит книга российского историка Александра Борозняка «Жестокая память: Как Германия преодолевает нацистское прошлое».
После поражения во Второй мировой войне Германия столкнулась с необходимостью преодолеть наследие тоталитарной диктатуры Третьего рейха. Чтобы существовать как демократическое государство, страна должна была переосмыслить аспекты своей истории, понять, как стали возможными преступления нацистов и как не допустить повторения трагедии.
От Нюрнбергского процесса и послевоенных попыток определить причины «германской катастрофы» до формирования мемориальной культуры, от «фазы замалчивания» до «фазы активной культуры памяти», включающей музеи, мемориалы и школьные учебники, — Александр Борозняк рассказывает о сложном пути преодоления прошлого, который проходят вот уже четыре поколения немцев.
Автор находит ответы на непростые, но актуальные по сей день вопросы: почему стала возможной массовая поддержка преступного государства? Что значит 8 мая для граждан Германии? Какие уроки миллионы немецких семей извлекли из недавнего прошлого?
С любезного разрешения издательства публикуем главу «От "преодоления прошлого" к "культуре памяти"».
В городке, из которого смерть расползалась
по школьной карте,
мостовая блестит, как чешуя на карпе,
на столетнем каштане оплывают тугие свечи,
и чугунный лев скучает по пылкой речи…
Вдалеке дребезжит трамвай, как во время оно,
но никто не сходит больше у стадиона.
Иосиф Бродский
В поэтическом фрагменте Бродского безошибочно угадывается Нюрнберг, на юго-западной окраине которого по приказу Гитлера в 1935 г. начал строиться (и не был завершен) нелепо грандиозный комплекс площадей и сооружений, где проходили — именуемые «имперскими партсъездами» — сборища нацистов. Трибуны гигантского плаца вмещали 70 тысяч зрителей, а на поле одновременно могло находиться и двигаться около 300 тысяч участников парада. Полуразрушенный недостроенный монстр и — совсем рядом — старый Нюрнберг, город Альбрехта Дюрера и мейстерзингеров…
Муза русского поэта коснулась своим крылом больной, невыразимо сложной и первостепенно важной для немцев проблемы — преодоления прошлого. За безмятежной ухоженностью преуспевающего немецкого города, за отдраенными до кухонного блеска булыжниками, за роскошью цветущих каштанов художник угадывает глубинный конфликт двух начал германской национальной истории. Конфликт двух систем исторического времени: эпохи кровавой диктатуры, начинавшейся с речей перед экзальтированными толпами на стадионах, и эпохи нынешней (все еще послевоенной), в рамках которой оказываются противоестественно совместимыми забвение и память, тоска по фальшивому величию национал-социализма и неприятие позора Третьего рейха.
Немецкий опыт безусловно поучителен, но сходства между происходившим там тогда и сейчас здесь довольно мало. Третий рейх опирался на массовую активную поддержку. Российское население деполитизировано и пассивно. В послевоенной Германии нужно было поначалу бороться с искренними низовыми пронацистскими установками. Не стоит забывать, что послевоенное немецкое «экономическое чудо» было создано не в последнюю очередь за счет способности гражданского общества Германии к самоорганизации. Оно творилось руками бывших сторонников фюрера, просто объект приложения усилий стал другим. В России придется не менять вектор активности, а стимулировать ее появление. Сделать так, чтобы люди перестали считать власть внешней силой, существующей сама по себе. Моральная ответственность за прошлое придет тогда, когда люди почувствуют реальную ответственность за настоящее.
Итог возможно будет похож на нынешний немецкий, но путь к нему будет совсем иным.
Классный текст, ставящий очень непростые вопросы.
.
Положа руку на сердце - со временем, восприятие любых, сколько угодно значительных, событий из прошлого будет терять цвет и однозначность.
.
Ответственность - это одно, вина - это совсем другое.
.
Да, современные люди являются потомками тех, кто совершал ужасные вещи в прошлом.
.
Но должны ли потомки ощущать свою вину за предков?
Или важнее отсутствие повторения? А есть ли какие-либо гарантии такого отсутствия?
.
Нужно ли в современных детей с детского сада интегрировать чувство вины?
Или это должно работать как-то по другому, все таки?
Не ну так то "интегрировать с рождения чувство вины" просто по факту рождения на той или иной территории? По моему даже вопрос так стоять не должен, а то можно далеко зайти.
Впервые встретила немецкого ветерана Второй Мировой в Швейцарии ровно 30 лет назад. Услышав в гостинице русскую речь, он подошел, начал плакать и задирать рубашку. Он показывал раны, полученные на Калининском фронте. Немецкий у меня не очень, и я не стала ему говорить, что дядя мужа погиб в боях на Калининском фронте. Позже, когда часто бывала по работе в Германии, встречала других ветеранов. Один из них был хорошо образован и знал английский. Он с любопытством расспрашивал меня о современной России, говорил о своей работе до пенсии, но избегал тему войны.
Говоря о вине, исторической памяти и коллективной ответственности, не все имеют ввиду одно и то же, употребляя эти термины. Виновата ли я в том, что родилась в этой стране? Я испытываю жгучий стыд, а не чувство вины, от того, что происходит вопреки моей воле и несмотря на мою личную позицию. Несу ли я ответственность за преступные решения властей? Нет, я их не выбирала и не могла повлиять на их решения. Но я готова разделить бремя ответственности, когда стране придется компенсировать нанесенный ущерб.
Что касается исторической памяти, здесь важно не создавать очередные мифы, а вести дискуссии, собирать свидетельства и открывать архивы.
У вас очень взвешенный подход взрослого, состоявшегося человека.
.
Мои ощущения похожи.
.
И наверное, самое правильное таки показывать все возможные точки зрения, и пояснять, какую из них и почему человек лично придерживается.
.
Такого масштаба события должны быть пропущены через себя, обдуманы и взвешены, а иначе будут большие шансы наступить на эти грабли в очередной раз.