Ганс Аспергер
Wikipedia
По словам врача, девочка страдала от серьезных физических и психологических нарушений, спровоцированных воспалением мозга. Герта Шрайбер, которой на тот момент не исполнилось и трех лет, поступила на освидетельствование к Гансу Аспергеру в конце июня 1941 года. Он диагностировал у маленькой пациентки «острое расстройство личности», «двигательную заторможенность в острой форме» и «эретическую идиотию».
«Дома ребенок станет неподъемным грузом для матери, которой необходимо заботиться о пяти здоровых детях», — заключил в своем отчете Аспергер.
Психиатр объявил, что Герту необходимо на постоянной основе поместить в венскую клинику Ам Шпигельгрунд. Несколько дней спустя, 1 июля, девочку в соответствии с рекомендацией Аспергера отправили в специализированное учреждение, а 2 сентября — сразу после ее третьего дня рождения — Герта скончалась. Официальной причиной смерти, как и у большинства детей в Ам Шпигельгрунд, объявили пневмонию. Мозг девочки извлекли и сохранили для дальнейших исследований.
Лишь много лет спустя историки доказали, что клиника представляла собой эпицентр нацистской программы T4 — так называемой «эвтаназии», которая в действительности заключалась в физическом уничтожении людей с психическими расстройствами, особенностями развития и наследственными заболеваниями. За пять лет работы, с 1940-го по 1945-й, в Ам Шпигельгрунд под руководством коллег Аспергера Эрвина Йекелиуса и Генриха Гросса убили не менее 789 детей. Некоторые погибли от инъекций и газа. Других заморили голодом, а кому-то не оказали необходимого лечения. Мозги и другие органы большинства из них, как в случае Герты, извлекали, чтобы на их примере изучать особенности «неполноценных» детей.
Роль Аспергера в программе T4, как и в системе психиатрии Третьего рейха, долгое время оставалась туманной, даже после того как многих близких к нему специалистов уличили в преступном сотрудничестве с режимом. На вопрос о том, был ли один из самых влиятельных в истории исследователей аутизма нацистом, влиятельная британская ученая Лорна Уинг однозначно ответила «нет». В качестве решающих аргументов она упомянула его приверженность идеалам католицизма и искреннюю заинтересованность в судьбах детей, которые отличались от большинства ровесников.
