Вячеслав Володин / duma.gov.ru

На третьем году войны чиновники вдруг озаботились положением дел на другом фронте — демографическом. Выяснилось, что число родившихся детей упало до минимума с 1999 года. Непорядок, решили чиновники и взялись за дело с поистине революционным рвением. Да так взялись, что у наблюдателей волосы встают дыбом и непроизвольно вспоминается «Рассказ служанки». О том, к чему это может привести, рассказывает демограф Алексей Ракша.

— Хотелось бы сначала поговорить про закон о «пропаганде чайлдфри», который собираются рассмотреть в Госдуме. Юристы говорят, что его формулировки настолько расплывчаты, что под «пропаганду» может попасть не только реклама контрацептивов или абортов, но и сексуальное образование, любые разговоры, даже бытовые — например, о тяжелых родах или о том, что пока стоит подождать с ребенком. С вашей точки зрения, этот закон действительно настолько плох или в нем есть рациональное зерно?

— Если бы в этом законе было бы четко прописано, что же такое на самом деле «чайлдфри» и существует ли такая идеология вообще (а если она не существует, то если бы этот закон запрещал бы только агрессивную пропаганду и действительно агрессивное навязывание идеалов бездетности), — и это было бы очень четко сформулировано, — тогда, наверное, в нем была бы какая-то микропольза. Которую мы на цифрах рождаемости все равно бы не увидели. Но в таком виде, как он сейчас внесен, это, конечно же, ужас. Это ничего хорошего не принесет, только плохое.

— Правильно я понимаю, что принятие такого закона вряд ли увеличит рождаемость — а вот количество нежелательных беременностей и нелегальных и небезопасных абортов увеличит? Не говоря уже о росте венерических болезней, включая ВИЧ, с которым у нас и так не очень хорошо?

— Это может произойти, но я думаю, что этот закон работать не будет. Он может стать инструментом наказания каких-то несогласных с государственной политикой типа меня. И больше ничего.

— Понятно, как это произошло с «пропагандой ЛГБТ». В чем тогда вообще истинная причина принятия такого закона? Почему власть вдруг перешла от пряника в виде выплат маткапитала, пособия на ребенка и так далее к кнуту? Деньги закончились? Или они отчаялись увидеть результаты принимаемых мер материального стимулирования?

— Есть несколько гипотез, обычно я говорю о некомпетентности и жадности. И если кратко, то этими двумя словами можно ответить на ваш вопрос.

Если чуть раскрыть, то понятно, что у нас на войну идет огромное количество денег, за погибшего платят много миллионов, а то и десяток миллионов. Ну а на маткапитал идет всего 600–800 тысяч рублей, а на всю страну 500 млрд в год, это в 27 раз меньше, чем на войну и оборону, и это сразу показывает приоритеты государства. Это означает, что рождаемость, видимо, для государства не приоритет.

При этом тупые чиновники решили повернуть вспять второй демографический переход, пытаются омолодить рождаемость, пытаются вернуть рождаемость первых детей. Все это очевидно, предсказуемо — и мною было предсказано много лет назад — не сработало и не сработает. После такого оглушительного «успеха» другие или эти же чиновники думают, что, дескать, вообще ничего не будет работать — хотя маткапитал на второго ребенка прекрасно сработал. Работал бы и дальше, если бы они не перенесли его выплату на первого ребенка, а до этого исправно индексировали бы и продлевали не в самый последний момент и всего на два года, а сильно заранее и на десятилетие или вообще навсегда.

— Кстати, вы давно об этом говорите, и я одного не могу понять: а зачем перенесли выплату маткапитала на первого ребенка? Он работал, рождаемость повышалась. Так зачем было менять? В чем была идея такого переноса?

— Они же не демографы. Они подумали: поскольку число рождающихся первых детей упало сильнее всего, значит, на них нужно навалиться. Как-то их рождаемость обратно поднять. Но они просто тупые, они не разбираются в демографии. Они не поняли, что это во многом из-за того, что, во-первых, число молодых женщин сократилось раньше и быстрее всего именно в тех возрастах, когда обычно рожают первенцев. А во-вторых — из-за того, что рождаемость первых детей сократилась почти во всех развитых странах, и подъему она не поддается иначе, кроме как снижением неравенства и развитием детских садов и яслей, института государственных нянь и вообще всей детской инфраструктуры не понарошку, а всерьез. Они просто не профессионалы, они не понимают вообще, что они делают, не разбираются в демографии. Поэтому от них можно ждать только каких-то хаотических, непонятных, непродуманных шагов. У них и специалистов нет нормальных.

Плюс главные решения по демографии принимают семидесятилетние деды наверху. А деды вообще ни с кем не советуются. Или советуются только со своими батюшками, попами. Они думают, что они прожили жизнь, они знают, как надо, прекрасно все и так понимают. Хотя на самом деле они не понимают. И остается вкратце — некомпетентность и жадность.

Алексей Ракша

youtube.com

— По всей видимости, именно с некомпетентностью связано то, что сейчас, помимо гонений на чайлдфри, которых, кажется, никто не видел, появились и другие инициативы, еще более странные. То предлагают начислять абитуриентам дополнительные баллы при поступлении в вузы при наличие ребенка или беременности — видимо, они не сообразили, что абитуриенткам часто нет еще 18. То — отнимать у матерей при разводе сыновей старше восьми лет, что восходит, кажется, к традициям вообще Древней Спарты. Насколько вероятно принятие подобных мер, на фоне которых закон о запрете чайлдфри меркнет?

— Так как уровень истерики и безумия нарастает, я не могу предсказать, какого уровня он достигнет через год, два, три. У нас же теперь даже ядерная война вполне реальна. Так что может быть что угодно, поэтому вопрос не ко мне.

— То есть это не исключено, как я понимаю. Давайте поговорим о проблеме более общего плана. Если рождаемость падает, то даже собрав девять беременных женщин вместе, ребенка через месяц не получить.

— Вы ошибаетесь: рождаемость почти не падает. Она уже два года почти не падает, держится примерно на одном уровне. Снижается не рождаемость — то есть число детей, рожденных одной женщиной, снижается общее число рождений. Потому что, как я уже сказал, снижается число женщин детородного возраста. Причем в России рождаемость теперь уже выше, чем в среднем по Европе. Но они же тупые, они видят, что снижается число детей, поэтому бегают в истерике по потолку, а поскольку число женщин и дальше будет сокращаться, они будут бегать по потолку все быстрее и быстрее. Не знаю, что они еще будут делать.

— Я боюсь, что в этом случае женщины просто рожать перестанут. Потому что сейчас складывается такое ощущение, что женщин в России, как в «Рассказе служанки», просто пытаются лишить субъектности, лишить права распоряжаться своим телом и своей фертильностью. Если это так, то женщины, чувствуя такое отношение, могут просто перестать рожать или ограничатся «обязательным минимумом». Как вы считаете?

— А вы посмотрите на Польшу. В этом году рождаемость в Польше будет одной из самых низких в Европе. 1,09 ребенка на женщину — это антирекорд для Польши. Хуже только на Мальте и в Литве. Хотя в стране самое жесткое законодательство в отношении абортов. Это самый яркий пример.

— С вашей точки зрения, сейчас, учитывая, что рождаемость на самом деле не падает, нужно ли вообще что-то делать для повышения рождаемости? А если нужно, то что? Причем с учетом реальных условий, когда множество мужчин ушло воевать.

— Безусловно, можно. Все очень просто: материнский капитал на второго и на третьего ребенка, по 1,5–2 млн рублей.

— Вы считаете, что эти деньги перевесят выплаты воюющим? То есть женщина скажет мужу: не ходи ты на войну, лучше мы с тобой маткапитал получим?

— Война почти ни при чем, она мало влияет на рождаемость. Да, часть мужчин на войну попала и не участвует в деторождении, но оставшиеся доходов получают больше, потому что большой дефицит на рынке труда и зарплаты сильно выросли, особенно в отдаленных регионах, на оборонных предприятиях. Зарплаты быстро растут, доходы растут. Поэтому оставшиеся рожают чуть больше. В итоге результат — нулевой. И в целом влияния мы не видим. А маткапитал на второго и третьего ребенка сразу даст прирост рождаемости минимум на 12–15%.

— Это действительно существенное влияние. А еще какие-то меры возможны?

— Возможны, и я о них уже говорил, но их сложно реализовывать, долго, и результат не сразу виден. Вот маткапитал — это весомо, грубо, зримо, просто. Это можно сделать прямо сейчас и получить результат через девять месяцев, он будет заметен, и он будет надолго.

— Ну, прямо сейчас в бюджете снижают расходы по социальным статьям — в том числе, как понимаю, и на выплату маткапитала.

— В последние несколько лет у нас корректировки социальных статей бюджета были в основном из-за того, что изначально предполагали более высокие числа рождающихся, у чиновников были какие-то радужные представления о будущем. В итоге, несмотря на то, что рождаемость почти не снижается, число рожденных пока все еще падает, и они постоянно пересчитывают и экономят деньги, потому что не пригодились. Сокращение расходов на детский бюджет и в реальном выражении происходит в основном потому, что семейная ипотека по условиям ухудшилась, так что на ее субсидирование понадобится меньше денег.