Каждый человек имеет право на квалифицированную юридическую помощь. Это не мое личное пожелание и не голубая мечта из серии «хочу мира во всем мире» — право на помощь адвоката прямо записано в Конституции России. Когда задержанный или обвиняемый отказывается отвечать на какие-либо вопросы и совершать какие-либо действия без присутствия своего адвоката, он, вопреки абсурдным предубеждениям правоохранителей, не провоцирует конфликт и не доказывает тем самым свою вину, а всего лишь реализует свое право, гарантированное главным российским законом. Это право, повторюсь, есть у каждого.
Но существует определенная категория дел, фигуранты которых воспринимаются государством уже не как обвиняемые, а как самые настоящие враги, — со всеми вытекающими последствиями. Это политически мотивированные дела. К сожалению, адвокаты, работающие в таких делах, причисляются к врагам вместе с их подзащитными. Нередко такие адвокаты сами становятся объектами преследования.
30 октября 2024 года Международный союз адвокатов (UIA) в Париже наградил премией «Верховенство права» троих таких адвокатов, работавших по делу Алексея Навального: Вадима Кобзева и Алексея Липцера, находящихся в данный момент в следственном изоляторе, а также Ольгу Михайлову, которая была вынуждена уехать из России, чтобы избежать уголовного преследования. Михайлова, присутствовавшая на вручении, в своем выступлении напомнила про незаменимую роль адвоката в обществе и поблагодарила иностранных коллег за солидарность. А президент UIA Жаклин Скотт отметила, что премией адвокаты Навального награждены «в знак признания твердой и последовательной приверженности защите прав человека и верховенству права, несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства, риски и значительные жертвы в личной и профессиональной жизни».
Иногда можно услышать вопрос: «Раз добиться справедливости в суде сегодня выходит так редко — какой вообще смысл в работе адвоката? Все равно ведь посадят, если захотят». Смысл, конечно, есть. Адвокат зачастую становится главной опорой человека, попавшего в жернова системы. Иногда — единственным для него источником информации о внешнем мире и хоть какой-то надежды.
Адвокат, защищающий фигурантов политически мотивированных дел, вдобавок выполняет функцию летописца государственного террора. Общество узнает о зверствах силовиков лишь благодаря тому, что адвокаты документируют их и предают огласке — и в будущем эта работа станет лишь важнее. Рано или поздно режим в России сменится, а вслед за этим неминуемо начнется освобождение узников совести, а также суды над их мучителями. Адвокаты в силу своего опыта взаимодействия с репрессивным аппаратом являются лучшими кандидатами на роль свидетелей по таким делам. А дотошно собранные ими свидетельства преступлений государства станут основанием для реабилитации политзаключенных.
Те, кто занимается этой работой, рискуя своим благополучием, свободой и даже жизнью, однозначно заслуживают всех возможных наград и почестей. Поэтому я искренне поздравляю коллег с получением премии «Верховенство права» и выражаю благодарность организаторам из UIA.
Ольга Михайлова и Вадим Кобзев
SOTA
Тем не менее вручение премии лишь троим я считаю ошибкой. Помимо Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Ольги Михайловой преследованию подверглись еще двое адвокатов Навального: Игорь Сергунин и Александр Федулов.
Федулов, как и Михайлова, уехал из России после возбуждения уголовных дел в отношении его коллег. На мой взгляд, он также проявил «последовательную приверженность защите прав человека и верховенству права, несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства» и заслуживал этой премии не меньше остальных. Это явная, ничем не объяснимая несправедливость.
Ситуация с Игорем Сергуниным менее однозначная. Он признал вину в участии в экстремистском сообществе (то есть в деятельности ФБК), а его следователь сообщил, что Сергунин дал показания по существу. Некоторые склонны читать эти заявления как «сдал коллег», но самих показаний пока что никто не видел. На мой взгляд, в такой ситуации должна действовать презумпция добросовестности, а верить тщательно откалиброванным для внесения максимального раздора пресс-релизам органов следствия совершенно точно не стоит.
Нужно также учесть еще одно обстоятельство. Сергунин — вдовец, в одиночку воспитывающий несовершеннолетнюю дочь, которая теперь фактически стала заложницей и рычагом давления на него. Вероятнее всего, Сергунин признал вину именно из-за этого — в надежде быть переведенным под домашний арест, к дочери.
Я обсудил эту ситуацию с несколькими десятками своих коллег-адвокатов и услышал разные точки зрения. Абсолютное большинство сочло несправедливым то, что в премии не был упомянут Александр Федулов, — тут никаких разногласий не было. В случае с Сергуниным примерно две трети посчитали, что его тоже следовало упомянуть в премии, невзирая на признание вины и «сотрудничество со следствием»; остальные придерживаются противоположного мнения.
Один из аргументов коллег «против» заключался в том, что Сергунин, признав вину и дав показания, помог режиму легитимизировать очевидно антиправовой процесс, в то время как премия присуждается за приверженность верховенству права. Получается, что Сергунин ее действительно не заслуживает — несмотря на то, что дело абсолютно точно политически мотивированное.
Другие возражают, что в данном случае премию вручали не за некую абстрактную «приверженность», а применительно к участию в деле Алексея Навального. Сергунин, как и его коллеги, защищал Навального в то время, когда это было опаснее всего: в самый разгар войны. Защищал по собственному желанию, оставаясь в России до самого задержания, — «несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства, риски и значительные жертвы в личной и профессиональной жизни». По этому критерию он должен был быть упомянут в премии вместе со всеми другими коллегами из команды защитников.
Касательно ситуации с дочерью мнения тоже разделились. Противники награждения указывали на то, что Сергунин должен был подготовиться к худшему варианту и продумать пути отступления или некий «план Б». В конце концов, опытный адвокат должен суметь защитить не только других, но и себя. Так что давление на ребенка не может считаться оправданием.
На что их коллеги отвечали вопросом: а как можно себя обезопасить в сегодняшней России? Заранее найти ребенку приемную семью? Не браться за политические дела вроде дела Навального? Или просто уходить из профессии? Это ведь буквально то, чего добиваются охранители режима: сделать дела диссидентов настолько токсичными и опасными, чтобы никто из адвокатов не брался их защищать из-за личных рисков. Получается, адвокаты должны либо смириться с этим и закрыть глаза на государственный террор, либо все до единого совершить самопожертвование, прыгнув в ритуальный костер репрессий. Станет ли кому-то от этого лучше? И готовы ли прыгать те, кто осуждает поступок Сергунина?
Игорь Сергунин
SOTA
В этом обсуждении был поднят и другой интересный вопрос: почему премию не присудили и всем остальным преследуемым адвокатам? Ведь помимо защитников Навального в России есть десятки адвокатов, подвергшихся незаконному, политически мотивированному преследованию за свою работу. По какой причине и по каким критериям между первыми и вторыми проводится черта?
Справедливости ради, этот вопрос актуален не только в отношении преследуемых адвокатов, но и в отношении всех жертв политических репрессий. Ни один узник совести не должен быть забыт — это справедливо. При этом репрессии в России достигли такого масштаба, что даже просто составить список всех их жертв — уже невероятно сложная задача.
Список политзаключенных «Мемориала» — крупнейший в своем роде — на данный момент насчитывает более 1700 человек. Чтобы просто зачитать вслух имена всех его фигурантов и номера статей, по которым их преследуют, вам потребуется говорить без остановки примерно четыре часа. А минутный рассказ о каждом займет более суток. И в этот список входит лишь крошечная доля от всех россиян, столкнувшихся с политическим преследованием, ведь включение каждого человека в список требует длительной работы, а новые дела появляются сотнями.
В такой ситуации вопрос «почему упомянули не всех?», несмотря на понятную природу и понятные чувства, превращается в риторический: упомянуть всех — даже только адвокатов — с каждым днем становится все менее реалистичной задачей.
Но в случае с премией адвокатам Навального речь шла не о тысячах или хотя бы десятках человек, а лишь о пятерых — упомянуть их всех не составило бы труда. И на мой взгляд, повторюсь, не упоминать в премии Сергунина было большой ошибкой, и не только из-за его тяжелой личной ситуации. Подобные премии — это сигнал: «Преследовать адвокатов за их профессиональную деятельность — недопустимо». Но если из пятерых защитников Навального, подвергшихся преследованию, в премии упомянуты лишь трое — значит ли это, что не все адвокаты равны и на преследование некоторых из них все-таки можно закрыть глаза?
Я не исключаю, что в будущем к Игорю Сергунину и его процессуальному поведению действительно возникнут вопросы — это покажет лишь время. Но задавать эти вопросы сейчас — преждевременно. Международные адвокатские организации не должны публично открещиваться от пострадавшего коллеги как от «недостойного» — а читается это именно так. Ведь речь, повторюсь, шла не о десятках или сотнях человек, а о пятерых защитниках из одной команды, работавших над одним делом. В этой лодке точно хватало места для каждого — почему тогда двое оказались за бортом?
Такой подход может демотивировать остающихся в России адвокатов, продолжающих добросовестно выполнять свой профессиональный долг, защищая людей в антивоенных, политических и правозащитных делах, поскольку переводит дискуссию с очевидно антиправового, политически мотивированного преследования на реальные или мнимые проступки его жертв, оказавшихся под беспрецедентным давлением со стороны репрессивного аппарата.
А это, в свою очередь, помогает репрессивному аппарату добиваться своих целей: делать токсичными не только политические дела и их фигурантов, но и работающих по таким делам защитников. Чтобы вскоре в стране не осталось никого, к кому можно обратиться за помощью.
Призываю коллег-адвокатов и всех неравнодушных людей выразить свою солидарность со всеми преследуемыми адвокатами Алексея Навального — с Вадимом Кобзевым, Алексеем Липцером, Игорем Сергуниным, Ольгой Михайловой и Александром Федуловым.
Спасибо, Иван, за этот текст! Это тот случай, когда очень жалко, что его прочтут только подписчики, его бы следовало прочесть как можно большему числу людей.
Текст сразу был опубликован в открытом доступе.
Справедливости нет. но делай, что должно и будь, что будет. К премиям, грантам и прочим подачкам следует относиться иронически: дают - бери, не дают - забей. Главное - не чувствовать себя обязанным дарителю.