Алексей Навальный вместе с адвокатами на заседании суда в колонии
Фото: «Медиазона»
Каждый человек имеет право на квалифицированную юридическую помощь. Это не мое личное пожелание и не голубая мечта из серии «хочу мира во всем мире» — право на помощь адвоката прямо записано в Конституции России. Когда задержанный или обвиняемый отказывается отвечать на какие-либо вопросы и совершать какие-либо действия без присутствия своего адвоката, он, вопреки абсурдным предубеждениям правоохранителей, не провоцирует конфликт и не доказывает тем самым свою вину, а всего лишь реализует свое право, гарантированное главным российским законом. Это право, повторюсь, есть у каждого.
Но существует определенная категория дел, фигуранты которых воспринимаются государством уже не как обвиняемые, а как самые настоящие враги, — со всеми вытекающими последствиями. Это политически мотивированные дела. К сожалению, адвокаты, работающие в таких делах, причисляются к врагам вместе с их подзащитными. Нередко такие адвокаты сами становятся объектами преследования.
30 октября 2024 года Международный союз адвокатов (UIA) в Париже наградил премией «Верховенство права» троих таких адвокатов, работавших по делу Алексея Навального: Вадима Кобзева и Алексея Липцера, находящихся в данный момент в следственном изоляторе, а также Ольгу Михайлову, которая была вынуждена уехать из России, чтобы избежать уголовного преследования. Михайлова, присутствовавшая на вручении, в своем выступлении напомнила про незаменимую роль адвоката в обществе и поблагодарила иностранных коллег за солидарность. А президент UIA Жаклин Скотт отметила, что премией адвокаты Навального награждены «в знак признания твердой и последовательной приверженности защите прав человека и верховенству права, несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства, риски и значительные жертвы в личной и профессиональной жизни».
Иногда можно услышать вопрос: «Раз добиться справедливости в суде сегодня выходит так редко — какой вообще смысл в работе адвоката? Все равно ведь посадят, если захотят». Смысл, конечно, есть. Адвокат зачастую становится главной опорой человека, попавшего в жернова системы. Иногда — единственным для него источником информации о внешнем мире и хоть какой-то надежды.
Адвокат, защищающий фигурантов политически мотивированных дел, вдобавок выполняет функцию летописца государственного террора. Общество узнает о зверствах силовиков лишь благодаря тому, что адвокаты документируют их и предают огласке — и в будущем эта работа станет лишь важнее. Рано или поздно режим в России сменится, а вслед за этим неминуемо начнется освобождение узников совести, а также суды над их мучителями. Адвокаты в силу своего опыта взаимодействия с репрессивным аппаратом являются лучшими кандидатами на роль свидетелей по таким делам. А дотошно собранные ими свидетельства преступлений государства станут основанием для реабилитации политзаключенных.
Те, кто занимается этой работой, рискуя своим благополучием, свободой и даже жизнью, однозначно заслуживают всех возможных наград и почестей. Поэтому я искренне поздравляю коллег с получением премии «Верховенство права» и выражаю благодарность организаторам из UIA.
Ольга Михайлова и Вадим Кобзев
SOTA
Тем не менее вручение премии лишь троим я считаю ошибкой. Помимо Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Ольги Михайловой преследованию подверглись еще двое адвокатов Навального: Игорь Сергунин и Александр Федулов.
Федулов, как и Михайлова, уехал из России после возбуждения уголовных дел в отношении его коллег. На мой взгляд, он также проявил «последовательную приверженность защите прав человека и верховенству права, несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства» и заслуживал этой премии не меньше остальных. Это явная, ничем не объяснимая несправедливость.
Ситуация с Игорем Сергуниным менее однозначная. Он признал вину в участии в экстремистском сообществе (то есть в деятельности ФБК), а его следователь сообщил, что Сергунин дал показания по существу. Некоторые склонны читать эти заявления как «сдал коллег», но самих показаний пока что никто не видел. На мой взгляд, в такой ситуации должна действовать презумпция добросовестности, а верить тщательно откалиброванным для внесения максимального раздора пресс-релизам органов следствия совершенно точно не стоит.
Нужно также учесть еще одно обстоятельство. Сергунин — вдовец, в одиночку воспитывающий несовершеннолетнюю дочь, которая теперь фактически стала заложницей и рычагом давления на него. Вероятнее всего, Сергунин признал вину именно из-за этого — в надежде быть переведенным под домашний арест, к дочери.
Я обсудил эту ситуацию с несколькими десятками своих коллег-адвокатов и услышал разные точки зрения. Абсолютное большинство сочло несправедливым то, что в премии не был упомянут Александр Федулов, — тут никаких разногласий не было. В случае с Сергуниным примерно две трети посчитали, что его тоже следовало упомянуть в премии, невзирая на признание вины и «сотрудничество со следствием»; остальные придерживаются противоположного мнения.
Один из аргументов коллег «против» заключался в том, что Сергунин, признав вину и дав показания, помог режиму легитимизировать очевидно антиправовой процесс, в то время как премия присуждается за приверженность верховенству права. Получается, что Сергунин ее действительно не заслуживает — несмотря на то, что дело абсолютно точно политически мотивированное.
Другие возражают, что в данном случае премию вручали не за некую абстрактную «приверженность», а применительно к участию в деле Алексея Навального. Сергунин, как и его коллеги, защищал Навального в то время, когда это было опаснее всего: в самый разгар войны. Защищал по собственному желанию, оставаясь в России до самого задержания, — «несмотря на чрезвычайно сложные обстоятельства, риски и значительные жертвы в личной и профессиональной жизни». По этому критерию он должен был быть упомянут в премии вместе со всеми другими коллегами из команды защитников.
Касательно ситуации с дочерью мнения тоже разделились. Противники награждения указывали на то, что Сергунин должен был подготовиться к худшему варианту и продумать пути отступления или некий «план Б». В конце концов, опытный адвокат должен суметь защитить не только других, но и себя. Так что давление на ребенка не может считаться оправданием.
На что их коллеги отвечали вопросом: а как можно себя обезопасить в сегодняшней России? Заранее найти ребенку приемную семью? Не браться за политические дела вроде дела Навального? Или просто уходить из профессии? Это ведь буквально то, чего добиваются охранители режима: сделать дела диссидентов настолько токсичными и опасными, чтобы никто из адвокатов не брался их защищать из-за личных рисков. Получается, адвокаты должны либо смириться с этим и закрыть глаза на государственный террор, либо все до единого совершить самопожертвование, прыгнув в ритуальный костер репрессий. Станет ли кому-то от этого лучше? И готовы ли прыгать те, кто осуждает поступок Сергунина?
Игорь Сергунин
SOTA
В этом обсуждении был поднят и другой интересный вопрос: почему премию не присудили и всем остальным преследуемым адвокатам? Ведь помимо защитников Навального в России есть десятки адвокатов, подвергшихся незаконному, политически мотивированному преследованию за свою работу. По какой причине и по каким критериям между первыми и вторыми проводится черта?
Справедливости ради, этот вопрос актуален не только в отношении преследуемых адвокатов, но и в отношении всех жертв политических репрессий. Ни один узник совести не должен быть забыт — это справедливо. При этом репрессии в России достигли такого масштаба, что даже просто составить список всех их жертв — уже невероятно сложная задача.
Список политзаключенных «Мемориала» — крупнейший в своем роде — на данный момент насчитывает более 1700 человек. Чтобы просто зачитать вслух имена всех его фигурантов и номера статей, по которым их преследуют, вам потребуется говорить без остановки примерно четыре часа. А минутный рассказ о каждом займет более суток. И в этот список входит лишь крошечная доля от всех россиян, столкнувшихся с политическим преследованием, ведь включение каждого человека в список требует длительной работы, а новые дела появляются сотнями.
В такой ситуации вопрос «почему упомянули не всех?», несмотря на понятную природу и понятные чувства, превращается в риторический: упомянуть всех — даже только адвокатов — с каждым днем становится все менее реалистичной задачей.
Но в случае с премией адвокатам Навального речь шла не о тысячах или хотя бы десятках человек, а лишь о пятерых — упомянуть их всех не составило бы труда. И на мой взгляд, повторюсь, не упоминать в премии Сергунина было большой ошибкой, и не только из-за его тяжелой личной ситуации. Подобные премии — это сигнал: «Преследовать адвокатов за их профессиональную деятельность — недопустимо». Но если из пятерых защитников Навального, подвергшихся преследованию, в премии упомянуты лишь трое — значит ли это, что не все адвокаты равны и на преследование некоторых из них все-таки можно закрыть глаза?
Я не исключаю, что в будущем к Игорю Сергунину и его процессуальному поведению действительно возникнут вопросы — это покажет лишь время. Но задавать эти вопросы сейчас — преждевременно. Международные адвокатские организации не должны публично открещиваться от пострадавшего коллеги как от «недостойного» — а читается это именно так. Ведь речь, повторюсь, шла не о десятках или сотнях человек, а о пятерых защитниках из одной команды, работавших над одним делом. В этой лодке точно хватало места для каждого — почему тогда двое оказались за бортом?
Такой подход может демотивировать остающихся в России адвокатов, продолжающих добросовестно выполнять свой профессиональный долг, защищая людей в антивоенных, политических и правозащитных делах, поскольку переводит дискуссию с очевидно антиправового, политически мотивированного преследования на реальные или мнимые проступки его жертв, оказавшихся под беспрецедентным давлением со стороны репрессивного аппарата.
А это, в свою очередь, помогает репрессивному аппарату добиваться своих целей: делать токсичными не только политические дела и их фигурантов, но и работающих по таким делам защитников. Чтобы вскоре в стране не осталось никого, к кому можно обратиться за помощью.
Призываю коллег-адвокатов и всех неравнодушных людей выразить свою солидарность со всеми преследуемыми адвокатами Алексея Навального — с Вадимом Кобзевым, Алексеем Липцером, Игорем Сергуниным, Ольгой Михайловой и Александром Федуловым.
