Участники всероссийской акции дальнобойщиков против системы "Платон" на Суворовской площади
ИТАР-ТАСС / Антон Новодережкин
Протестующие с середины ноября российские дальнобойщики длительное время отказывались именовать свои акции «социальным протестом» (а себя – «оппозицией»), заменяя этот термин на менее эмоционально нагруженные: «забастовка», «требования», «народный сход» и прочее. Ярлык социального или даже экономического протеста водители большегрузов в итоге получили после первых репортажей об их действиях в оппозиционных СМИ, но и постепенное смирение с использованием этого термина происходило с трудом.
Опасения дальнобойщиков небезосновательны. Протест в российском сознании, не без усилий госпропаганды, постепенно превратился из права свободно выражать свою позицию в источник традиционной российской смуты. А концепция пресловутого «раскачивание лодки», кажется, уже полностью вытеснила саму возможность малейшего несогласия.
Бремя свободы
Истоки этого отказничества лежат далеко за рамками путинского периода, хотя именно в это время власть научилась в наибольшей степени использовать подобные мифологемы российского сознания себе на пользу. И наиболее полно процесс такого «конструирования» можно проследить на событиях совсем недавних.
