Онлайн-саммит лидеров стран ЕС. Фото: Oliver Matthys / EPA / TASS
Когда в июле 2020 года, после четырех дней мучительных переговоров в Брюсселе лидеры 27 стран ЕС приняли решение о первом в истории совместном займе в размере 750 млрд евро для восстановления экономики после пандемии, казалось, на этом пути сняты все препятствия. Основное сопротивление плану оказывала «четверка бережливых» в составе Нидерландов, Австрии, Дании и Швеции. Их возражения находились в центре внимания, и мало кто замечал особую позицию Польши и Венгрии, которые, как обычно, очень беспокоились о своем суверенитете. Компромисс позволил согласовать бюджет ЕС на 2021–2027 годы на 1,8 трлн евро (включая упомянутые 750 млрд), что было воспринято как огромный успех.
Но любой большой договор содержит множество деталей. Камнем преткновения для Польши и Венгрии явилось требование ЕС увязать доступ к финансированию с соблюдением фундаментальных требований правового государства. На этом положении настаивали не только бюрократы из Брюсселя, но и вся старая Европа. Однако ввиду важности достижения принципиального согласия 27 стран ЕС итоговый документ в этой части был составлен так неопределенно, что каждый мог его интерпретировать в свою пользу. В начале ноября, на выходе из Европарламента проект бюджета ЕС обрел уже ясные очертания – тут Варшава и Будапешт обнаружили, что не устраивающие их условия по-прежнему присутствуют. Состоялся бунт. 16 ноября Польша и Венгрия наложили вето на проект бюджета, а саммит лидеров ЕС по видеоконференции 19 ноября не привел к преодолению разногласий. При этом ряды смутьянов пополнились Словенией, чей премьер-министр Янез Янша, пришедший к власти в 2020 году, находится в хороших отношениях с венгерским лидером Виктором Орбаном. Впрочем, Словения пока не присоединилась к вето и ограничилась словесной поддержкой.
Гнев отказников можно понять. Никогда прежде ЕС не увязывал выделение финансовых средств и состояние национального законодательства, которое относилось исключительно к компетенции государств и могло медленно обсуждаться и оспариваться в судебных инстанциях объединенной Европы. Министр юстиции Польши Збигнев Зебро увидел покушение на «радикальное ограничение суверенитета». Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан заметил, что «мы создали ЕС не для того, чтобы получить второй Советский Союз». Эта критика связана с тем, что механизм возможных санкций, по мнению Варшавы и Будапешта, не содержит ясных критериев для их применения и может быть запущен из одного лишь политического недовольства Брюсселя. При этом остальные 25 стран ЕС почему-то не опасаются подобного произвола.
