Порядок, наверное, лучше беспорядка, если речь идет об организации совместной жизни людей. Любой порядок — это то, что регулирует отношения и в целом снижает конфликтность. Но в то же время каждый порядок чем-то для кого-то плох, а значит, будут интересанты изменить порядок. В том числе поэтому вечных порядков нет, и на смену одному порядку — обычно через беспорядок и турбулентность — приходит другой порядок. Теория международных отношений в своей сердцевине имеет представление о глобальном порядке. Согласно этой теории, до определенного момента политические лояльности, территории и сообщества были связаны неочевидно для современного наблюдателя и всякий раз по-новому. Политические и военные элиты не имели территориальных претензий современного типа, потому что территории контролировать было сложно, а когда они хотели начать войну, им приходилось всякий раз если не собирать коалицию сторонников войны с нуля, то существенным образом работать над ее организацией.
Затем ситуация начала меняться, и знаковым событием стал так называемый Вестфальский мир, после которого суверенитет, т.е. политическая власть, оказался привязан к территории. Параллельно развивались концепции народа, согласно которым жители определенной территории, и в частности элиты и простые люди, оказываются соединены друг с другом более, чем с жителями других подобных территорий. Затем эти юниты («национальные государства»), объединявшие территорию, элиты и простых людей, стали обрастать своими imaginaries — способами, посредством которых их стало возможно быстро и эффективно вообразить.
Этот процесс шел тем быстрее, чем больше юнитов присоединялось к этим мероприятиям, а также чем эффективнее они координировали усилия между собой. Инструментом такой координации, и одновременно imaginary, способом воображения устанавливающегося порядка, стала сначала Лига Наций, а затем и ООН. Флаги перед офисом этой организации в Нью-Йорке недвусмысленно намекают на то, как устроен глобальный порядок. Человечество делится на страны, каждой стране соответствует свой народ, эти народы различаются между собой, но одновременно образуют единство, воплощением которого и является ООН. Но не только она. Чтобы вообразить этот порядок, совершенно не обязательно лететь в Нью-Йорк. Указания на этот порядок буквально окружают нас. Гербы и пропускные пункты на границах, карты и названия стран — все это впитывается нами с раннего детства, и к моменту, когда мы становимся взрослыми, эта реальность оказывается для нас непроблематичной и единственно возможной. Это значит, порядок, которому, смотря как считать, от одного до четырех веков, действительно установился. Но как так получилось? И почему он оказался настолько устойчив?
Здесь нужно сделать небольшой экскурс уже в теории этничности. До определенного момента социальные науки были одновременно и в плену у описанного порядка, и важным инструментом его установления. Дело в том, что именно протосоциальные науки, например, в лице Геродота, начали институционально классифицировать людей по принципу принадлежности к, как это описывалось, естественным образом воспроизводящимся группам. Обобщенная научная «реплика» такого рода классификаторов состояла в следующем: люди делятся на типы, различающиеся по внешности и культуре, и у людей одного типа рождаются люди того же типа.
Проблема в том, что эта реплика была слишком сильной аппроксимацией и упрощением. Да, действительно, люди различаются, но возможно ли однозначно выделить эти типы, будет ли политическая организация этих типов соответствовать культурным различиям, а главное — насколько принадлежность к типу является передающейся генетически (и, соответственно, насколько эти типы являются реальными, научно фиксируемыми единицами), или речь идет всего лишь о правилах членства в воображаемых сообществах, согласно которым в общем случае дети наследуют социальную принадлежность родителей так же, как, например, собственность? Все эти вопросы начиная с 1950-х годов начали ставить перед собой социальные науки и шаг за шагом пришли к выводу, что сообщества, к которым принадлежат люди, носят исключительно воображаемый характер и наука не может исходить из их существования, но может изучать их как социальные конструкты. Более того, социальным конструктом является не каждый народ по отдельности, а вся система верований, в рамках которой возникает идея народов, эти народы рядополагаются и возникают классификации и категоризации, организующие опыт людей. Иными словами, для современной социальной науки народов нет, зато есть верования в существование народов, институционализированные в системах классификаций и имеющие последствия в том, что касается поведения людей, каждого в отдельности и их совокупностей.
Какими могут быть эти классификации? Разнообразнейшими. Классификация на уровне человечества делит его на народы — страны — нации. Но есть и классификации на уровне отдельных стран. Скажем, если вглядеться в переписи, а особенно в публикуемые на их основе материалы, выяснится, что большинство стран в том или ином смысле классифицирует по этническому принципу свое население. При этом используемые категории будут существенно различаться от страны к стране. Где-то будет использоваться расовый язык и население будет «черным», «белым» и «прочим», где-то переписи будут делить людей на «аборигенов» и «остальных», где-то будут даваться названия конкретных общностей. В России, например, эта классификация была разработана большевиками в 1920-х, она поделила жителей Советского Союза на «национальности» и была призвана решить еще толком не поставленный «национальный вопрос». Из этой множественности классификаций происходит и другая важная мысль. Она состоит в том, что любая социальная идентичность этнического типа — это результат наложения разнообразия классификаций, которые когда-то использовались (или используются и сейчас) для классификации людей. Возьмем самое, казалось бы, очевидное — категория «русский». Существует она и как элемент советской классификации, и как элемент постсоветских классификаций как в России, так и за ее пределами, и как элемент глобальной классификации, в которой «русские» оказываются «нацией», связанной со страной Россией.
Несмотря на множественность классификаций, у них есть нечто, объединяющее их между собой и одновременно отделяющее от прочих социальных классификаций, в рамках которых выделяется, например, гендер или возраст. Этнические классификации характеризуются универсальностью ингруппового фаворитизма, то есть предпочтения представителей своей категории всем другим. На данный момент в социальных науках нет единой концепции, почему это так, и конкурируют две основные версии.
Согласно первой, у ингруппового фаворитизма есть биологическая основа, то есть человек в принципе склонен делить мир на тех, кто, скорее всего, навредит и в отношении кого нужно включать механизм «бей и беги», и на тех, кто не опасен и в отношении кого полезно включить механизм просоциального поведения. Эта способность сложилась у людей эволюционно, то есть тех, кто путал первых и вторых, или убили враги, или не пустили в сообщество в связи с их недостаточной просоциальностью. Так или иначе, потомства они не дали, а дали потомство те, у кого эта способность была выражена ярко. Существуют даже версии того, какая именно когниция стоит за такого рода механизмом, и считается, что частично действует когниция живых видов, использующаяся также для «оцифровки» и различения живых существ помимо людей, а частично — когниция альянсов, сложившаяся в уже более «социальные» времена и применявшаяся для определения дружбы и вражды между высшими приматами.
Вторая версия говорит о том, что этнические классификации, в том виде, в каком они институционализированы в современных обществах, являются прямыми наследниками классификаций, основанных на принадлежности к семьям. И с усложнением обществ весь тот образный ряд и эмоциональная машинерия, которые использовались в «местных» разборках между условными Монтекки и Капулетти, стали применяться для организации нашего поведения в отношении гораздо большего круга лиц, абсолютное большинство которых мы никогда не видели и не увидим. По причине ли эволюционно сложившихся когниций, по причине ли унаследования более ранних семейственных форм организации социальной жизни или, возможно, по обеим этим причинам и в связи с чем-то еще этничность несет мощнейший эмоциональный заряд. И этот заряд раз за разом актуализируется — идет ли речь об «этнической резне», «волнениях в пригородах» или «конвенциональных» войнах между странами.
Надо ли говорить, что цель этого текста — показать шаткость этнической основы глобального порядка. Этот порядок строится на отживших этнологических концепциях и содержит мощный конфликтный потенциал. И невозможность — концептуальная и эмпирическая — непротиворечиво и беспроблемно разделить человечество на народы, выдав каждому из них по стране, в рамках этого порядка умножается на то, что когда это не получается и случаются конфликты (на самом деле организованные по гораздо более сложным линиям, чем «между народами»), эти конфликты почти всегда оказываются сопряжены с эмоциями и страхом, которые, в свою очередь, приводят к дихотомизации, расчеловечиванию и дальнейшей эскалации. Иными словами, глобальный порядок — это пороховая бочка. И порохом в этой бочке является ровно то, на чем он построен — этничность в ее национальном интерфейсе.
Социологические теории последних десятилетий выискивают признаки смерти национального порядка. Кросснациональные идентичности, транснациональные компании, миграция и международное сотрудничество — все это вместе взятое, по мнению их авторов, должно было проблематизировать национальный порядок, а затем и похоронить его. Но, судя, например, по тому, как классифицируют других и себя люди и как они действуют исходя из этого вокруг событий в Украине, человечество держится за этот порядок. И едва увидев опасность, даже самые кросс-, транс-, пан- и все прочие-национальные люди интуитивно возвращаются в клетушки национального, закрывают защелку изнутри и, более того, начинают считать, что так и надо. А это значит, изменения будут осуществляться медленно и сложно, а скачок к максимально универсалистской идеологии и практике, в рамках которых «зверь этничности» будет посажен на голодный паек, не будет единомоментным.
Что же может способствовать такой универсализации? Прежде всего, любое усложнение и умножение идентичностей. Задача максимум состоит в том, чтобы человек запутался в десятках своих групповых идентичностей, и каждая из них, взятая отдельно, была бы очевидно дикой, чтобы воевать за нее, как, например, странно воевать за общество любителей пива Туборг. Во-вторых, интернационализация личных связей. Наличие иноэтничных друзей и знакомых, согласно исследованиям (см., например, статью, а также выпуск журнала Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology), существенно снижают уровень поддержки конфликтов, а на смену удивлению от различий между людьми в такого рода отношениях обычно приходит удивление от того, что при всех различиях люди похожи. В-третьих и, пожалуй, в-главных, два предыдущих пункта должны быть институционализированы на уровне глобального порядка и архитектуры безопасности. Карамельный цех под Сараево, вацап-чатик любителей Борхеса из Австралии, Сирии и Аргентины наряду с иными сообществами такого же типа должны стать элементами новой глобальной сети отношений. Но как она будет выглядеть, как в новой реальности будет решаться вопрос доступа к оружию, организовываться коллективное действие, осуществляться правосудие (ведь по сути сейчас все эти вопросы человечество делегирует национальным квазисемьям) — все эти вопросы должны стать темами для отдельного обсуждения.
Спасибо, весьма аргументированно артикулируете идею отказа от границ как основу для нового мирового порядка. Лично мне кажется вполне очевидным, что дальнейшая эволюция человечества может идти только в этом направлении, но если раньше это было понятно, скорее, на интуитивном уровне, то такие рассуждения как ваши укрепляют именно логическую основу этой идеи.
Отличная тема! Давайте её развивать!..
английский язык и свободный доступ в интернет- через пятьдесят лет люди будут смотреть на разноцветный глобус, как на анахронизм. Это прекрасно понимают политические лидеры различных диктатур, стимулируя возможными способами межэтнические конфликты и ограничивая выбор инфо-источников.
Борьба за ресурсы успешно переходят в раздел экономики и права, а войны - отрыжка ВПК в комбинации с раздутым эго засидевшихся во власти закомплексованных людей.
Хорошая статья, это важно знать. Но это не значит что надо следовать призыву сформулированному в последних абзацах о переходе к "транс-, кросс-" и прочему. Национальные "клетки" дают возможность для предотвращения войн и создания границ этих самых клеток. Не "клетка" виновата в том что агрессия перехлестывает все разумные пределы в сознании той или другой политической верхушки. И вот как раз с призывов к отмене некоторых национальных границ, сливание народов единое "югославское", "советское", "российское" и др. супер-общности, начинается мрак, начинается шовинизм. Согласен с тем, что это может работать и в обратную сторону, но примеров пока поровну.
Очень хорошая статья! Бывают вопросы, ответов на которые пока нет, но это не повод о них не задумываться
Пока читал, подумал что во многом границы "национальностей" в современном мире прочерчиваются по языкового признаку. Если вы друг друга понимаете, можете свободно (подчеркиваю, свободно) объясниться, вы автоматически становитесь ближе.
К тому же язык несёт в себе определённый способ восприятия мира. Те, кто изучал больше двух языков, скорее всего поймут о чем я.
Спасибо, хорошая статья. К сожалению, приходится снова и снова напоминать о том, что все эти священные коровы ("народ", "нация", "границы") - всего лишь конструкты, причем довольно недавнего происхождения.
Опять, вместо того, чтобы изучать, как устроен естественным образом мир, автор делает попытку транслировать свое понимание того, как должен быть устроен мир. Это не наука, конечно
Отнюдь не естественным образом, напротив, вполне себе искусственным. 400 лет назад он был устроен иначе, и, очевидно, через ещё 400 тоже будет устроен совсем инача
Разве? Весь текст это именно что описание того, как сейчас устроен мир. А именно, существование "идеи народов". И только последний абзац про то, на что изменить эту этническую классификацию.