Армянка стоит на коленях у детского трупа в лагере для депортированных, Алеппо, около 1917 года
Фото: Wikipedia / American Committee for Relief in the Near East
В 2015 году Европарламент объявил 24 апреля Днём памяти жертв геноцида армян. Это стало одним из самых значимых, но далеко не первым признанием преступления. Пионерами ещё в 1965 году выступили власти далёкого от Армении и Турции Уругвая. К слову, сам термин «геноцид» в 1933 году польский юрист Рафаэль Лемкин предложил как раз после изучения массовых убийств армян в Османской империи во время Первой мировой войны.
Но власти Турецкой республики до сих пор отрицают, что в 1915–1917 годах их государство-предшественник последовательно истребляло целый народ — осуществляло то, что сами армяне называют Мец Егерн («Великим преступлением») или Агхет («Катастрофой»). С точки зрения Анкары, речь шла лишь об обострении межэтнической розни и вынужденных депортациях в условиях военного времени, но никак не о целенаправленном уничтожении. Признание геноцида Турция и Азербайджан продолжают трактовать как «провальное решение» и «ничтожную попытку переписать историю».
Поэтому для конкретного государства объявить убийства армян в Первую мировую войну геноцидом чревато проблемами в отношениях с Анкарой. И далеко не все готовы идти на этот шаг, учитывая вес Турции в мировой политике. Так, в США только Джо Байден стал первым президентом, прямо назвавшим события в Османской империи геноцидом, хотя возможность такого заявления обсуждалась с начала 2000-х годов.
Как в Веймарской республике судили убитого
15 марта 1921 года, Берлин. Дождливое вторничное утро. Столица пережившей недавнюю революцию и проигрыш в мировой войне Германии постепенно привыкала к нормальной жизни. Не служила исключением и Гарденбергштрассе, уютная улица посреди Шарлоттенбурга, недавно включённого в городскую черту западного предместья.
Среди прохожих мало кто обратил внимание на неторопливого дородного мужчину с тростью, шедшего в галантерею. В Шарлоттенбурге его знали как господина Сея. Он появился здесь уже после войны, приехал откуда-то с Востока, судя по внешности и выговору. Человек при достатке, с неким положением, со связями среди самых высокопоставленных лиц — сказать что-то более определённое про него никто из соседей не мог.
Место на Гарденбергштрассе, где убили Талаат-пашу, 1930-е годы
Фото: Wikipedia / Willy Pragher
Сей шёл по улице один, привычным маршрутом, не подозревая, что это последняя прогулка в его не самой праведной жизни. Последнюю деталь, впрочем, он наверняка осознавал, иначе бы не выбрал себе в далёком от родины городе вымышленное имя. Возле дома №27 по Гарденбергштрассе к господину подбежал смугловатый молодой человек, тоже явно ненемецкой внешности. Последовал короткий обмен взглядами, запоздало почуявший опасность Сей начал было поворачиваться вспять, и тут же получил пулю в затылок. Единственный выстрел оказался смертельным.
Убийца повёл себя странно. Сначала склонился над трупом, завороженно рассматривая распростёртое тело и растекавшуюся лужу крови под ним. Затем, услышав крики зевак, будто по-настоящему осознал, что на Гарденбергштрассе он не один. Стрелок бросил парабеллум, побежал прочь, но уже на соседней Фазаненштрассе его схватила толпа. Злоумышленника крепко побили, перед тем как передать полиции, тот толком не сопротивлялся, лишь всё время повторял на ломаном немецком, что он Der Ausländer, иностранец.
Стражи правопорядка быстро установили личность убийцы и его мотивы. 23-летний Согомон Тейлирян ничего особо и не скрывал, полицейским пришлось только помучаться с поиском переводчика с армянского. На более расхожем турецком Тейлирян отказался говорить принципиально, хоть и не мог его не знать, будучи выходцем из недавно почившей Османской империи. Тейлирян объяснил, что его жертву на самом деле зовут Мехмедом Талаат-пашой, что тот в Первую мировую входил в высшее турецкое руководство и инициировал массовые убийства живших там армян. В числе многих тогда погибла и семья Тейлиряна, а сам он выжил чудом, уверял убийца.
В июне 1921 года дело Тейлиряна разбирал берлинский Центральный уголовный суд. Рассматривал он не столько поступок убийцы, сколько содеянное при жизни жертвой армянина. Диаспора собрала для соотечественника сотни тысяч марок, этого хватило, чтобы нанять лучших немецких адвокатов. Да и общественное мнение в Германии стояло скорее за оправдание и помилование Тейлиряна, хоть Османская империя и воевала с Берлином на одной стороне. Служившие у турок немцы как раз и засвидетельствовали, что систематическое уничтожение армян в военные годы — абсолютная правда.
Очевидцы вспоминали, что даже обвинение на процессе будто отбывало номер, не пытаясь добиться для стрелка с Гарденбергштрассе реального наказания.
Следствие упустило, что Тейлирян сильно приукрасил «личную» часть показаний и прямо врал, позиционируя себя мстителем-одиночкой. Его выстрелы послужили лишь частью масштабной операции «Немезида». Армяне-эмигранты последовательно уничтожали всех, кто нёс ответственность за организацию убийств их земляков. В итоге жюри решило, что Согомон действовал в состоянии аффекта. Его освободили прямо в зале суда.
Суд над Тейлиряном, июнь 1921 года
Фото: Wikipedia / Vahan Minakhorian
Сторонники признания геноцида армян одержали первую и важную моральную победу. За берлинским процессом 1921 года наблюдал и будущий автор понятия «геноцид» Рафаэль Лемкин. Именно тогда ещё совсем юный начинающий юрист пришёл к мысли, что среди множества преступлений случаются совершенно исключительные — допускающие и особое наказание.
Кто в турки годится, а кто всё испортит
К 1914 году Османская империя находилась в упадке. Иностранные дипломаты называли её «больным человеком Европы». В XIX веке после череды проигранных войн государство потеряло владения на Кавказе, Балканах и в Северной Африке. Территория державы сократилась до современной Турции вместе с небольшими владениями на Ближнем Востоке. Отсталую османскую экономику контролировали западные компании. Большая часть населения жила в бедности и не знала грамоты.
В это время обострился армянский вопрос. К началу ХХ века в империи насчитывалось почти два миллиона представителей этого этноса, около 10% от общего населения.
Большинство армян жили в шести вилайетах, провинциях на юго-востоке современной республики (Ване, Эрзруме, Битлисе, Диарбекире, Сивасе и Мамурет-уль-Азизе). Многотысячные диаспоры их соотечественников сложились в столице Константинополе (Стамбуле), Смирне (Измире), Трапезунде (Трабзоне), Анкаре и других крупных османских городах. Разумеется, ни о какой армянской автономии не шло и речи.
Доля армян в населении юго-восточных вилайетов Османской империи в конце XIX века: чем насыщеннее синий цвет, тем больше представителей этноса в конкретном округе
Карта: Wikipedia / Petermanns Geographische Mitteilungen
Исторически исповедуя христианство, армяне в мусульманской Османской империи оставались зимми, дискриминируемым меньшинством. Действовавшие законы предписывали им платить джизию, особый налог за право не исповедовать ислам. Армяне как иноверцы не могли занимать государственные посты, владеть оружием, свидетельствовать против мусульман в суде и терпели иную дискриминацию. Ущемление в правах не мешало армянам добиваться успехов в торговле, ремёслах и скотоводстве, чему завидовали соседи-мусульмане.
«С тех пор как турки пришли на Ближний Восток и в Европу, они проявили себя как народ, который пренебрегал созиданием. Они считали труд уделом покорённых народов, развивавшихся поэтому быстрее. […] Этим объясняются и острые внутренние противоречия между отсталым в своей массе турецким народом и другими, порабощёнными, прежде всего —греками и армянами».
— Винценц Мюллер, немецкий офицер, в Первую мировую — военспец в османской армии
По мере кризиса империи османские власти и исламское духовенство всё чаще выставляли армян виновниками всех невзгод. Пропаганда утверждала, что этот народ наживается за счёт мусульман и копит силы, чтобы в нужный момент восстать в интересах злейшего врага Османской империи — России. В 1893–1896 годах эта риторика спровоцировала массовые погромы армян в разных городах и провинциях.
С молчаливого одобрения властей нападавшие за 20 лет до «большого» геноцида безнаказанно уничтожили до 300 тысяч человек.
В 1908–1909 году восставшие военные свергли султана-ретрограда, но сохранили сам институт монархии, ограничив её конституцией. Ключевой революционной силой выступил Комитет единения и прогресса, также известный как Партия младотурок. В 1913 году верховная власть де-факто перешла к триумвирату партийных лидеров, трём новым министрам: внутренних дел — Мехмеду Талаат-паше, флота — Ахмеду Джемаль-паше и вооружённых сил — Исмаилу Энвер-паше.
Аллегорическое изображение Младотурецкой революции 1908 года, выполненное мастером из османских греков
Изобржение: Wikipedia / Sotiris Christidis
Османские армяне, как и другие национальные меньшинства, приветствовали приход к власти младотурок, надеясь на равноправие с большинством населения. Формально революция 1908 года действительно упразднила дискриминацию немусульман, а члены «Единения и прогресса» заявляли о реформах в светском и либеральном духе.
На деле у новых хозяев Турции ширма западничества скрывала великодержавные и ультранационалистические идеи. Главный идеолог младотурок писатель Зия Гёкальп прямо утверждал, что в империи должны жить турки и принявшие их язык, веру и культуру народы. И если мусульманские народы ещё можно ассимилировать, то христиане всегда останутся обособленными и враждебными к туркам меньшинствами, полагали националистические идеологи. Последствия этих тейков оказались самыми ужасными.
