Свобода минус политика. Как независимые художники договариваются с государством

Кто не любит большие деньги? Большинство из нас хотело бы зарабатывать много, даже если уже не бедствуют. Люди искусства — не исключение. Однако может сложиться ощущение, что им сейчас не везет. Художников выдавливают из страны, а серьезные артисты, кажется, не нужны в стране, где главный жанр — агитационный плакат. То ли с призывом сплотиться вокруг президента, то ли с рекламой службы по контракту. Впрочем, готов допустить, что авторы плакатов получают не меньше обещанных военным двухсот тысяч. Однако на деле все немного сложнее.

После краха Советского Союза в России долго складывалась достаточно сложная система взаимоотношений искусства и государства. Ее не описать простым правилом «деньги в обмен на лояльность». Конечно, и до «консервативного поворота» 2014-го года существовали патриотические государственные проекты, например, молодежные движения, но они были не единственными выгодополучателями существующей системы. Творческая интеллигенция, которую принято было называть либеральной, допускалась до бюджетных денег. Известный фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева получал финансирование от Фонда кино, театральный фестиваль «Золотая маска», часть участников, которого заняли антивоенную позицию, продолжает получать финансирование от Сбера. Та самая «пятая колонна», которую так любят ругать на телевидении, во многом существовала благодаря государственным проектам.

Но с началом полномасштабной войны России с Украиной многие около-оппозиционные деятели культуры либо уехали молча из страны, либо подверглись репрессиям. Наиболее символичным стало то, что власть сняла с должностей директорок крупнейших в России музеев. Из Пушкинского убрали Марину Лошак, а из Третьяковской галереи — Зельфиру Трегулову. Это были фигуры, которые активно старались подружить современное искусство и новые тенденции с формой государственных бюджетных учреждений. Их увольнение — сигнал, что старая эпоха «мирного сосуществования» двух систем, — либеральной и патриотической, — закончилась. Однако и это не совсем так.

Российское государство очень хочет презентовать себя врагам режима как архаичную и жесткую структуру. На это у нее и правда достаточно оснований, тем более, что ее жертвы исчисляются тысячами. Но вся сеть политического насилия, контроля за СМИ, интернетом, городскими пространствами и экономикой невозможна без идей прогресса и «современности». Путинская архаика создается вполне актуальными средствами: от развитой грантовой системы для патриотических проектов до электронного голосования и слежки. Так и в культурной политике:

сами по себе репрессивные цели порой достигаются прогрессивными методами. Так что современное искусство рано списывать со сцены государственного внимания.