Остатки перегона «Салехард — Надым»: одного из объектов недостроенной Трансполярной магистрали, брошенной после смерти Сталина. 2021 год
Фото: Wikipedia / Вершинин Михаил
Широко обсуждаемый в последние дни учебник истории Мединского и Торкунова — угроза гораздо серьёзнее, чем кажется. Издание не просто оправдывает российское нападение на Украину и демонизирует буквально всё связанное с «киевским режимом» вплоть до жёлто-синего национального флага (полотнище — вопреки фактам — объявили придуманным австрийскими военными в XIX веке). Авторы книги заложили и другие мины под массовое сознания россиян на поколения вперёд. Так, в новом учебнике открыто частично оправдываются, а частично — отрицаются преступления сталинизма.
Репрессии в послевоенном СССР низводятся до наказаний исключительно коллаборационистов. «Ленинградское дело», «дело врачей» и прочие политические процессы упомянуты вскользь и без разъяснений. Про ГУЛАГ сказано лишь единожды, в контексте его ликвидации уже в правление Никиты Хрущёва — опять же без ненужных авторам подробностей: что представляло из себя это учреждение, как туда попадали люди, в каких условиях их содержали и заставляли работать. Наконец, не сказано почему хрущёвские власти решились распустить эти лагеря.
Между тем с ГУЛАГом у части российского общества связан ещё один токсичный миф — об исключительной эффективности принудительного труда при Сталине и необходимости ретрансляции полученного опыта в XXI веке. Ещё два года назад подобные заявления позволял себе один из главных путинских официозов, «РИА Новости», хотя реальный опыт советского ГУЛАГа говорит ровно об обратном.
Эффективность труда в громоздкой лагерной империи была низкой. В ней систематически вскрывались факты коррупции и непродуманного планирования. Многие проекты, на которых трудились и массово гибли люди, оказались экономически бесполезными или брошенными. Так что неслучайно демонтаж ГУЛАГа стал одним из первых шагов преемников Сталина — не из гуманитарных, а из пресловутых «менеджерских» соображений.
Буревестник в клетке
20 июня 1929 года, Соловецкие острова. Полузабытое сейчас событие, в своё время сыгравшее важную символическую роль в легитимации всей сталинской системы. На северный архипелаг прибыл блудный сын социалистической революции — Максим Горький.
В 1920-х годах писатель считался одним из главных светочей левой мысли в масштабах всей планеты. В прошлом непримиримый оппонент самодержавия Романовых, Горький неласково встретил и приход большевиков ко власти России. Он открыто критиковал разгон Учредительного собрания, Красный террор и многие другие шаги советской власти. В 1921 году Горький по политическим мотивам уехал в Италию, где прожил семь лет.
Максим Горький (в центре в штатском) в окружении чекистов на Соловках, 1929 год
Фото: Wikipedia
В 1928 году писатель, однако, вернулся в Советский Союз иным человеком. Нацеленным не критиковать новый режим, а открыто его поддерживать. Летом 1929-го сталинское руководство и устроило Горькому как «своему» поездку на Соловки, где уже вовсю действовал печально знаменитый концлагерь. Интеллектуалу полагалось убедиться, что на островах нет никаких застенков и узилищ. Некогда рассадник религиозного мракобесия обратили в место созидательного труда, которым вчерашние враги перевоспитывают себя сами в порядочных советских граждан.
С этого странного визита осталось несколько фотографий. В центре снимков, конечно же, сам Горький. Облик писателя подчёркнуто демократичен: простое пальто, рабочая кепка. Правда, вокруг него неизменно стоят люди в военных гимнастёрках и чекистских кожанках — ни о какой свободной прогулке писателя по бывшей обители, по-видимому, не шло и речи.
Многие очевидцы утверждали, что ОГПУ спланировало маршрут «буревестника революции» на архипелаге пошагово и поминутно.
Раскаявшийся блудный сын честно выполнил негласный заказ из Кремля. Очерк «Соловки» вышел не по-горьковски приторным. Писатель по-детски восторгался буквально всем увиденным в лагере:
«Соловецкий лагерь особого назначения» — не «Мертвый дом» Достоевского, потому что там учат жить, учат грамоте и труду. Это не «Мир отверженных» Якубовича-Мельшина, потому что здесь жизнью трудящихся руководят рабочие люди, а они, не так давно, тоже были «отверженными» в самодержавно-мещанском государстве. […] Мне кажется — вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки.. Именно этим путём государство быстро достигнет одной из своих целей: уничтожить тюрьмы»
Мотивация Горького при возвращении в Советский Союз, его поведение на Соловках и степень реального авторства очерка до сих пор служат предметом споров. Многие доказывали и доказывают, что писатель чуть ли не насильно вынуждал себя смиряться со сталинизмом и мучительно переживал якобы неприятное сотрудничество.
Иосиф Сталин и Максим Горький. 1931
Фрагмент фото из книги «Сталин. К шестидесятилетию со дня рождения» (1940) / Wiki
Так это или нет — по-видимому останется загадкой навсегда. Факт в другом: человек с репутацией бескомпромиссного идеалиста публично благословил зарождающийся ГУЛАГ. Одну из самых зловещих пенитенциарных систем в мировой истории, где за четверть века сгинули сотни тысяч людей.
Первый блин СЛОНом
Лагеря и тюрьмы — неотъемлемая часть советской истории с самого прихода большевиков к власти. Владимир Ленин и его соратники не сомневались, что движению страны к светлому будущему будут мешать разнообразные классовые враги, контрреволюционеры и саботажники. Убеждение подкрепила и начавшаяся почти сразу после Октябрьской революции Гражданская война.
Демонстрация в поддержку красного террора. 1918 год. Фото: wikipedia.org
С июня 1918 годам советские власти помещали изобличённых врагов в спешно организованные концентрационные лагеря. К 1922 году таких учреждений в Советской России действовало около сотни, где находились десятки тысяч людей, нередко просто за неподходящее социальное происхождение. После Гражданской войны на свободу вышли далеко не все.
Руководители советского государства посчитали лагеря полезными для строительства социализма.
По мысли большевиков, в неволе «чуждые элементы» будут перековываться, то есть перевоспитывать себя через труд. Считалось также, что работа заключённых окупит советскому государству содержание лагерей. Особенно активно эти идеи лоббировали руководители советской госбезопасности, несколько раз менявшей свои названия (ВЧК-ОГПУ-НКВД).
«Я предлагаю оставить концентрационные лагеря для использования труда арестованных, для господ, проживающих без занятий, для тех, кто не может работать без известного принуждения, или за недобросовестное отношение к делу, за нерадение, за опоздание в советских учреждениях. Предлагается создать [в виде лагерей] школу труда»
— Феликс Дзержинский, первый председатель ВЧК
В 1923 году заместитель Дзержинского Иосиф Уншлихт выступил с идеей создать СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения, на островах в Белом море. До большевиков там несколько столетий действовал знаменитый православный монастырь. Проект Уншлихта одобрили, и в июне 1923 года на острова прибыло несколько сот первых заключённых. Их число росло год от года. К 1930 году на северном архипелаге жило около 70 тысяч арестантов.
Труд загоняет в неволю
Условия содержания первых жителей СЛОНа не выглядели драконовскими. Заключённых не принуждали к труду на износ. Желающим позволяли заниматься творчеством или работать на экспериментальных хозяйствах вроде теплиц или разведения пушных зверей. Политзаключённые, как и в царские времена, сохраняли небольшие привилегии перед уголовниками.
«Основную массу соловецких каторжан того периода составляли «ка-эры», осужденные по подозрению в контрреволюции, а рамки этого понятия были расширены до безграничности. Наиболее определёнными группами «ка-эров» были офицерство, как «белое», так и принявшее революцию, и духовенство».
— Борис Ширяев, русский писатель, эмигрант второй волны
Всё изменилось при втором соловецком начальнике Фёдоре Эйхмансе. Этот руководитель быстро завоевал у начальства репутацию эффективного и успешного руководителя. Дьявольский парадокс, что Эйхманс следовал советам одного из заключённых — Нафталия Френкеля, бывшего одесского контрабандиста и партнёра легендарного Мишки Япончика. Рекомендации предполагали:
- упразднить экспериментальные хозяйства и привлекать заключённых преимущественно к тяжёлому физическому труду, прежде всего валке леса и строительству;
- свести в пользу физического труда к минимуму культурный компонент «перековки»: любимые в раннем СЛОНе концерты, спектакли и выставки силами заключённых;
- выдавать паёк и оплачивать труд арестантам в зависимости от их физической силы и выработки;
- ликвидировать сохранявшиеся в 1920-х годах бонусы для политзаключённых.
Сам Френкель в итоге построил впечатляющую карьеру, за шесть лет поднявшись в системе ОГПУ от заключённого до начальника лагеря. Он пережил все сталинские чистки и умер в 1960 году в звании генерал-лейтенанта.
На деле Соловецкий лагерь не окупал государственных средств на своё содержание, даже несмотря на плохие условия жизни у большинства заключённых. Сказывались расходы на зарплаты охране, невысокая производительность труда и хищения на разных уровнях. Только с июня 1928 по июнь 1929 года финансовый дефицит СЛОНа составил около 1,6 миллиона рублей. При этом соловецкие заключённые лишали работы обычные гражданские предприятия. Ведь в конце 1920-х годов арестантов с архипелага всё чаще привлекали к заготовкам леса и строительству на материке.
Заключённые выкапывают глину на Соловках, 1925 год
Wikipedia
Но руководству ОГПУ удалось убедить власти, что соловецкий эксперимент успешен и их ведомству следует передать всю систему исполнения наказаний в стране. Чекистов поддержали нарком юстиции Николай Янсон и фактический глава государства Иосиф Сталин. 7 апреля 1930 года внутри ОГПУ появилось Главное управление лагерей — тот самый ГУЛАГ, чьё имя позднее получила вся система принудительного труда в сталинском СССР.
Ненужная победа с расстрелами вместо наград
16 ноября 1931 года чекистское руководство создало новый лагерь на базе Соловецкого — Беломорско-Балтийский. Его заключённым предстояло провести канал из Онежского озера к Белому морю.
«Если б такой опыт, как эта колония [на Соловках], дерзнуло поставить у себя любое из «культурных» государств Европы, и если б там он мог дать те результаты, которые мы получили, государство это било бы во все свои барабаны, трубило во все медные трубы о достижении своём в деле реорганизации психики преступника. Мы же «по скромности нашей» не умеем писать о своих достижениях».
— Максим Горький, советский писатель
Этот проект обсуждался ещё в императорской России, но тогда власти и специалисты решили, что эффект от строительства не окупит вложенных средств. Спустя десятилетия Иосиф Сталин пришёл к обратному выводу, хотя за прошедшее время континентальные каналы потеряли былое значение для грузоперевозок. Глава государства настоял, чтобы Белое море и Онежское озеро связали именно заключённые и непременно в кратчайший срок. Реализацию проекта курировали шеф госбезопасности Генрих Ягода и начальник ГУЛАГа Матвей Берман.
Френкель (крайний справа в кожаном пальто) и Берман (слева от него в гимнастёрке на переднем плане) вместе с товарищами по ОГПУ. Беломорканал, 1932 год
Фото: Wikipedia
В 1931–1933 годах примерно 170 тысяч каналоармейцев, как их официально называло руководство, исполнили сталинскую волю. Большую часть работы заключённые и спецпереселенцы, преимущественно из раскулаченных, выполнили с помощью обыкновенных кирок и лопат. Нередко строители делали их для себя сами с помощью подручных материалов. Камни вывозили на «беломорских фордах» — самодельных повозках.
Плохие планирование и снабжение компенсировал энтузиазм большинства каналоармейцев. В начале 1930-х ОГПУ ещё практиковало систему зачётов, которая сокращала лагерные сроки. В итоге примерно 60 тысячам строителей Беломорканала власти скостили время наказания, а ещё 12,5 тысячи вышли на свободу сразу после стройки.
При этом от 12 до 50 тысяч человек не дожили до окончания работ из-за болезней, травм и непосильного труда.
В середине 1930-х строительство Беломорканала активно раскручивала советская пропаганда в духе концепции «перековки». Но спустя несколько лет шумиха вокруг канала прекратилась. Поговаривали, что сам Сталин разочаровался в своём детище. Глубина сооружения в пять метров вышла недостаточной для прохода крупных морских судов. Так что масштабные грузоперевозки через Беломорканал оказались неосуществимыми.
Заключённые на стройке Беломорканала, 1932 год
Фото: Wikipedia
Ещё при Сталине возможности этого искусственного водоёма использовались только на 20–40%. А в конце 1930-х почти всех архитекторов СЛОНа и Белбалтлага ждали расстрельные полигоны. Эта участь одинаково настигла Бокия, Бермана, Уншлихта, Ягоду и Янсона вместе с десятками их подчинённых.
Ждали тонн, а получили пуды
После эпопеи с Беломорканалом про «перековку» советские политики и чекисты говорили всё реже. Теперь они руководствовались более прагматическими соображениями. Коммунисты собирались полностью преобразовать страну не без участия лагерной системы.
Гулаговские учреждения собирали растущую массу заключённых в отдалённых и малонаселённых регионах страны. В Казахстане и Сибири, на Крайнем Севере и Дальнем Востоке были разведаны богатые запасы полезных ископаемых — от каменного угля до золота и платины. Так как обеспечить туда массовую добровольную миграцию было трудно, власти отправляли на окраины Советского Союза заключённых и высланных в административном порядке спецпереселенцев.
Штрафной изолятор одного из лагпунктов Воркутлага, 1945 год
Фото: Wikipedia
Предполагалось, что это выгодно со всех сторон. Труд репрессированных почти ничего не стоил, а начавшиеся раскулачивание и чистки интеллигенции обеспечивали лагеря как рабочей силой, так и техническими специалистами. Пустынные советские окраины же получали импульс для развития и приобретали постоянное население. Ещё в 1920-х такие идеи в кулуарах компартии обсуждали сравнительно умеренные политики. А затем эти концепты идеально вписались в сталинскую социальную инженерию.
«Я пришёл к необходимости организации в некоторых местах [Сибири, Казахстана и Дальнего Востока] принудительных поселений в целях создания мало-мальски элементарных культурных условий работы. Вероятно, с точки зрения разгрузки мест заключения, эти вопросы точно так же имеют некоторый интерес. Я просил бы поручить [О]ГПУ заняться этими вопросами».
— Георгий Пятаков, советский партийный и государственный деятель (в будущем жертва репрессий)
К 1937 году в лагерях ГУЛАГа жили и трудились уже больше 820 тысяч заключённых. Чекисты сосредоточили абсолютное большинство контингента в нескольких крупных лагерных комплексах вроде Сиблага и Норильлага в Сибири, Карлага в Казахстане, Вишлага на Урале или Севвостлага на Колыме. Каждый из них представлял изолированное от остальной территории страны пространство. Там заключённые валили лес, строили дороги, прокладывали железнодорожные пути, добывали полезные ископаемые или возводили промышленные объекты.
Основные объекты системы ГУЛАГ
Изображение: antisovetsky.livejournal.com
В сталинскую эпоху роль лагерей в экономике СССР росла с каждым годом. К 1941 году заключённые ГУЛАГа добывали около 40% советского кобальта, 46,5% никеля, 76% олова и 90% золота. После войны лагерная доля в народном хозяйстве стала ещё солиднее. ГУЛАГ монополизировал некоторые отрасли союзной экономики вроде добычи платины и алмазов. Внешне такие результаты казались триумфом советской госбезопасности. На пустынных отдалённых территориях с суровым климатом вроде Коми, Таймыра или Колымы за считанные годы появлялись новые города и посёлки, рудники, заводы, железные дороги.
Но поставленная ещё в 1920-х годах сверхцель ГУЛАГа — добиться самоокупаемости — выполнена не была.
Лагеря, давая только 3% общесоюзного валового продукта, каждый год приносили многомиллионные убытки для бюджета. Высшие чины НКВД на закрытых совещаниях негодовали, что на лагеря тратится гораздо больше, чем они зарабатывают сами. Их коллеги с мест в ответ жаловались, что в Москве для них готовят изначально убыточные планы, не учитывающие специфику той же Сибири или заполярных территорий.
Так, в 1938 году в Коми при строительстве трассы Чибью — Крутая фактическая стоимость вырытого кубометра земли составила 6 рублей, в то время как московские планировщики заложили в шесть раз меньшую цену за эту работу. Лишь за первые полгода 1938 года убытки местного Ухтпечлага составили 18 миллионов рублей.
Обед политкаторжан, предположительно из литовских «лесных братьев». Инталаг, Северный Урал, 1951 год
Фото: Kaunas 9th Fort Museum
В ответ на нереалистичные планы и сметы из Москвы чекисты из окраинных лагерей систематически завышали собственные расходы, обосновывали необходимость новых субсидий, иногда путём откровенной лжи. Публицист-эмигрант Михаил Розанов, до войны отбывавший наказание в Ухтпечлаге, вспоминал «нефтяную панаму» своего лагерного начальника Якова Мороза.
Чекист убеждал Москву, что на его землях полным-полно нефти высокого качества, поэтому ему нужно больше техники, средств и людей. Правда, объёмы добытой нефти нисколько не соответствовали потраченными деньгам.
«В 1939 году по всем промыслам Ухтпечлага было добыто около тысячи тонн нефти. Всего лишь единица с тремя нолями: определенно мало. Но и тут начальство нашло выход из положения. Приказали нефть считать в пудах. И вышло около 60 тысяч пудов. Это уже кое-что, не какая-нибудь тысяча тонн».
— Михаил Розанов
После «нефтяной панамы» и нескольких похожих афер Мороза сняли с должности и расстреляли, но Ухтпечлаг работать эффективнее не стал.
Сталина на них не хватило
Растраты, приписки, хищения и халатность становились нормой для лагерной жизни. Особенно это касалось отдалённых комплексов, напоминавших в позднесталинские годы полунезависимые княжества. Их руководители, завоевав у начальства нужную репутацию, потом не отказывали себе ни в чём.
Недра Колымы, северо-восточной окраины СССР, разрабатывал особый государственный трест «Дальстрой». В 1938–1949 годах им руководил чекист Иван Никишов. Открытый двоеженец владел коллекцией автомобилей, несколькими дачами-дворцами, личной охраной и «крепостными» театром с оркестром. Вопреки распространённому стереотипу о железном порядке при Сталине, Никишов не подвергся репрессиям и благополучно дожил до старости. Главной заслугой чекиста в 1944 году стала организация потёмкинских деревень для гостившего на Колыме вице-президента США Генри Уоллеса.
Искренне восторгавшийся всем советским американец лишь спустя несколько лет осознал, что побывал в краю лагерей.
Поведение Никишова воспринималось как норма для человека его положения. Другие крупные начальники периферийных лагерей вели себя так же. «Он и жил как римлянин, назначенный губернатором какой-нибудь завоёванной варварской провинции», — вспоминал сидевший в лагерях Коми писатель Лев Разгон про одного из своих начальников Сергея Тарасюка. Этот офицер располагал штатом личных слуг из заключённых, от профессоров-врачей до мебельщика-краснодеревщика. Профессиональные агрономы в теплицах выращивали Тарасюку и его близким цветы, овощи и фрукты.
Вице-президент США Уоллес (справа) и начальник «Дальстроя» Никишов, май 1944 года
Фото: Henry Wallace / личная коллекция
Различные махинации практиковали и менее высокопоставленные сотрудники. В конце сталинской эпохи чекисты вскрыли ряд афер у лагерных бухгалтеров и кассиров от Беларуси до Дальнего Востока. Одни забирали себе переводы для заключённых от их родственников, другие печатали фиктивные платёжки на несуществующие рабочие бригады, третьи присваивали бюджетные средства другими способами.
«Главный бухгалтер Иркутского управления Дальстройснаба МВД, подавая счета на подпись лагерной администрации, оставлял место перед вписанной суммой. Потом он дописывал цифры: так подписанный счёт на 7000 рублей превращался в счёт на 47 тысяч. Бухгалтер смог присвоить 340 тысяч рублей с помощью этого фокуса».
— Джеймс Хейнцен, американский историк
Ещё одной причиной убытков ГУЛАГа служила неэффективность труда заключённых. В 1939 году специалисты Госбанка подсчитали, что труд вольных строителей выходит в два-три раза продуктивнее, чем у заключённых. Во время Большого террора мотивация зеков к работе упала, так как руководство ужесточило условия их содержания. Практика досрочных освобождений за усердный труд ушла в прошлое. Начальники разных лагерей одинаково урезали продовольственные пайки и увеличивали продолжительность рабочего дня до 12–14 часов.
Состав заключённых ГУЛАГ и их роль в советской экономике к 1950-м годам
Изображение: antisovetsky.livejournal.com
В 1939 году само лагерное начальство признавало, что в их системе до 60% арестантов страдают пеллагрой и другими болезнями, связанными с плохим питанием. Из-за отвратительных условий в ГУЛАГе ежегодно умирали десятки тысяч человек. В 1941–1945 годах этот показатель не падал ниже 40 тысяч смертей.
Союз туфты и пилорамы
Зеки в ответ всё чаще прибегали к пассивному сопротивлению, по возможности отлынивая от труда. Писатель Варлам Шаламов приводил многозначительную гулаговскую присказку: «Губит не малая пайка, а большая». Она намекала, что полагавшийся усердным работникам увеличенный рацион не компенсировал затраченных сил, и они гибли от болезней и переутомления.
Девиз «Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства» над воротами Воркутлага, конец 1930-х годов
Фото неизвестного автора
В лагерном жаргоне появилось понятие туфты — ложной работы, обмана начальства. Соответствующие эпизоды встречаются почти во всех воспоминаниях выживших лагерников. Одни выдавали найденные брёвна за свежесрубленную древесину, другие несколько месяцев имитировали рытьё карьера, третьи намеренно увеличивали в отчётах объём выполненного. Как раз за последнее умение хвалил своего бригадира Шухов, протагонист знаменитой повести Александра Солженицына.
«Умный бригадир не так на работу, как на процентовку налегает. С неё кормимся. Чего не сделано — докажи, что сделано; за что дёшево платят — оберни так, чтоб дороже вышло».
— «Один день Ивана Денисовича»
От контингента туфте учились и их надзиратели. Реальные данные в гулаговских документах систематически подменяли взятыми с потолка. Из официальной статистики Вятского лагеря выходило, что один зек на лесоповале в среднем тянул в 1,5 раза больше древесины, чем запряжённая лошадью повозка. Фантастическая отчётность в лагерях становилась нормой, с её помощью местное начальство создавало видимость эффективного менеджмента.
Ситуацию осложняла специфика арестантского мира. В 1930-х в ней сложилась своя иерархия. Наверху стояли блатные, или урки — профессиональные воры и грабители. С молчаливого одобрения начальства они не работали, расхищали продукты и медикаменты, грабили товарищей, издевались над ними. Взамен блатные следили, чтобы на износ трудились их товарищи. Но в послевоенном ГУЛАГе ситуация изменилась. Доля «политических» выросла с 15–20% до примерно 40%. Стал другим и их состав. Перепуганных инженеров и надломленных партийцев сменили прошедшие войну люди: в Красной армии, у немцев или в повстанческих формированиях вроде УПА.
Динамика числа советских заключённых в 1930–1950-х годах
Изображение: antisovetsky.livejournal.com
Бывшие фронтовики создавали свои банды и противостояли «блатным». Репрессированный поэт Анатолий Жигулин вспоминал о таком «перевороте» в одном из лагерей Иркутской области. На лесоповале группа ветеранов-красноармейцев с топорами и ломами напала на своих врагов. Главного «авторитета» фронтовики сами разрубили на пилораме. Потом остальных уголовников, уже крепко избитых, заставили обезглавить помощника казнённого.
После войны и сами уголовники не ладили между собой. Среди них шла война воров и сук. Первые защищали старые «понятия», запрещавшие любую работу, вторые считали, что сотрудничать с начальством и занимать привилегированные должности в лагерном активе допустимо. Сторонники двух лагерей регулярно избивали, калечили и убивали друг друга.
Труд заключённых волновал уже в последнюю очередь: тут бы выжить да по возможности свести счёты с врагами.
В начале 1950-х годов даже по официальным данным больше 30% заключённых ГУЛАГа не отрабатывали положенную норму. Многие принципиально отказывались трудиться, требуя пересмотреть их дела и улучшить условия содержания. В 1953–1954 годах по разным лагерям прокатилась волна забастовок и восстаний, наиболее крупными из которых стали мятежи в Воркуте, Норильске и казахстанском Кенгире, при подавлении которых погибли сотни людей.
Неохотное признание, нежданная свобода
К концу сталинской эпохи неэффективность и убыточность лагерной экономики осознавали сами руководители советской госбезопасности. В 1953 году в ГУЛАГе находилось уже около двух миллионов человек, что сопоставимо с населением современной Словении или Латвии. Немалая часть зеков трудилась на навязанных лично Сталиным сверхамбициозных и трудноосуществимых проектах вроде заполярной железной дороги Салехард — Дудинка.
Паровоз, брошенный на недостроенной Заполярной магистрали, 2004 год
Фото: Wikipedia / Сергей Метик
По мере роста числа узников увеличивалось и число охранников вместе с административным персоналом. С 1929 по 1953 год только центральный аппарат ГУЛАГа вырос в 18 раз. Расходы на содержание системы превышали доходы на 450 миллионов рублей, многие миллиарды в пересчёте на современный курс. Возглавлявший госбезопасность в 1938–1945 годах Лаврентий Берия и его преемники не преуспели в попытках сделать систему эффективнее.
Однако при живом Сталине никто не решался открыто заявить об убыточности принудительного труда.
5 марта 1953 года диктатор скончался. Его преемники пошли на массовые амнистии и начали одну за другой отменять бессмысленные грандиозные стройки. В июне 1954 года советское правительство устроило разбор полётов по горячим следам лагерного восстания в казахстанском Кенгире. Высокопоставленные офицеры КГБ открыто признали крайнюю забюрократизированность системы, отвратительное снабжение заключённых и неэффективную организацию их труда. Это послужило началом конца. Лагеря закрывали один за другим, а их узники получали свободу, на которую многие успели потерять всякую надежду.
25 октября 1956 года ЦК КПСС официально признал «нецелесообразным дальнейшее существование исправительно-трудовых лагерей, как не обеспечивающих выполнения важнейшей государственной задачи — перевоспитания заключённых в труде».
25 января 1960 года хрущёвские власти завершили окончательную ликвидацию прежней системы ГУЛАГа. Конечно, практика особых лагерных участков для инакомыслящих существовала до самого конца СССР. Но уже никто не рассчитывал на достойный труд изобличённых врагов во славу ненавистной им власти.
Понравился текст? Ставьте лайк и подписывайтесь на автора и журнал «Ретроспектива»! Отдельная признательность — за ваши мнения и предложения в комментариях.
Основные источники статьи:
- Бородкин Л., Хлевнюк О. «ГУЛАГ: экономика принудительного труда»
- Иванова Г. «ГУЛАГ в системе тоталитарного государства»
- Кириллов В. «Принудительный труд в контексте принудительной экономики»
- Кузнецов И. «История советских концлагерей: от СЛОНа до ГУЛАГа»
- Орешкин Д. «Джугафилия»
- Эпплбаум Э. «ГУЛАГ»
