К Максиму Горькому однажды в издательство обратился бывший сенатор, который знал десять языков и хотел переводить книги. Через некоторое время Горький получил такой перевод романтической сказки: «За неимением красной розы, жизнь моя будет разбита». Когда Горький сказал, что «за неимением» звучит по-канцелярски и не подходит для сказки, появился новый перевод: «Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита». На этот «бюрояз» сенатор перевел всю сказку: «Мне нужна красная роза, и я добуду себе таковую»; «А что касается моего сердца, то оно отдано принцу». Сенатор, очевидно, был виртуозом казённого слова. Однако даже новичок может довольно сносно говорить по-бюрократически, если запомнит всего одно правило: «смысловые глаголы в действительном залоге – золото, экономьте их». Писать «мы убрали помещение» – бросать глаголы на ветер. Вместо этого рачительный чиновник напишет «нами было убрано помещение» : дефицитный действительный залог удалось заменить на дешевый страдательный. Конечно, в идеале нужно бы вовсе избавиться от полнозначного глагола, и это несложно сделать при помощи «работ по...». Получаем: «нами проведены работы по уборке помещения». Это не только правильно стилистически, но заодно и безопасно. Читатель теперь не поймет, убрали вы помещение или нет, зато обрадуется, что «работы проведены». Эти и другие правила «бюрояза» я изучил год назад, когда готовил для чиновников лекцию о том, как писать тексты и делать презентации. Забавно, но эта лекция помогла и мне самому. Теперь каждый раз, когда я в своем тексте пишу отглагольное существительное или употребляю глагол в страдательном залоге, меня мучает совесть. Не всегда, но довольно часто та же совесть заставляет меня исправить текст. Это показывает, что даже простое знание основ «бюрояза» – уже помогает. Тот, кто умеет узнавать этот стиль, одновременно умеет его избегать, а нередко также имеет для этого мотивы. Пример того, что может дать чиновнику отказ от «бюрояза», дает американский пионер борьбы с «бюроязом» Альфред Кан. Вскоре после назначения его в 1977 году руководителем Службы гражданской авиации, Кан написал сотрудникам письмо, в котором потребовал писать тексты исключительно на простом языке и привел много способов перевода «бюрояза» на обычную речь. Он писал, «если вы не можете объяснить на простом языке, что вы делаете, вероятно, вы делаете что-то не то». Письмо Кана получило поистине всемирный отклик. Сначала «Washington Post» посвятила ему редакционную колонку. Журналисты пожелали, чтобы результаты этого письма появились если не «сейчас», то хотя бы «в настоящее время». Потом одна колумнистка предложила выйти за него замуж, пусть даже Кану за 50 и у него есть жена. Одна канзасская газета предложила выдвинуть его в президенты, а одна сингапурская – присудить Нобелевскую премию. Также Кан стал членом редакционной коллегии одного из ведущих словарей. В 1978 году Кана поддержал президент Картер, который в своем распоряжении № 12044 потребовал, чтобы каждый нормативный акт готовился на простом и понятном языке. Сейчас в мире существует немало организаций, занимающихся простотой языка, и немало примеров реализации их инициатив. Имя Альфреда Кана – чиновника, решившего говорить понятно, – вспоминают в США до сих пор. Между тем, Россия пока ждет своих чиновников-первопроходцев.