Роман Переверзев (в центре) на акции протеста «Марш миллионов» 12 июня 2012 года. Фото из личного аккаунта в социальной сети «ВКонтакте»
Как стать журналистом, не прекращая быть политактивистом? На волне «болотных» протестов возникла целая армия блогеров, которые хотя и не работают в СМИ, но уже конкурируют с профессиональными репортерами. В отличие от человека, который случайно оказался со смартфоном в гуще событий, гражданский журналист неплохо экипирован, имеет аудиторию в несколько тысяч человек и уже сам зарабатывает журналистским трудом. На митинге они не стоят в «загоне» для прессы, их так же, как всех, бьет ОМОН и тащат в автозак – за это их и ценят активисты. А вот «кадровые» журналисты относятся к ним в лучшем случае снисходительно.
Сама идея сбора пожертвований на интернет-кошелек в обмен на журналистский труд стала поводом для многочисленных шуток в блогах: «Уволюсь с работы, создам "Яндекс.Кошелек", буду гражданским юристом (хирургом, программистом, учителем)». Пока профессиональные репортеры шутят, гражданские журналисты уже сделали свои блоги основным источником дохода. За счет добровольных пожертвований они оплачивают мобильный интернет, покупают оборудование, снимают квартиры в Москве и даже позволяют себе командировочные расходы.
Как спад протестной активности повлиял на самых независимых журналистов в стране? Slon поговорил с теми, кто год назад вел трансляции с «ОккупайАбая» и освещал работу волонтеров в Крымске, и выяснил, кто из них забросил митинги, кто устроился на работу журналистом, а кто создает свое СМИ.
| Аркадий Бабченко: «Никто мозг не клюет, я никому ничего не должен» Ветеран обеих чеченских войн Аркадий Бабченко, в недавнем прошлом специальный корреспондент «Новой газеты», наверное, единственный, кто пришел не с улицы в журналистику, а наоборот – из журналистики на улицу. Его блог давно стал одним из самых популярных в Рунете – именно там Бабченко публикует свои репортажи из горящего Стамбула и там же просит читателей перечислять ему деньги за работу. Пока хватает только на макароны, признается журналист, зато никто не указывает, как и о чем писать. В какой-то момент я понял, что между мной и читателем совершенно не нужен редактор. Если я пропускаю запятые, это не имеет значения. Во всех СМИ, даже абсолютно независимых, есть своя редакционная политика. Я хотел писать, не подстраиваясь ни под какую редакционную политику. Еще есть дурацкое слово «формат». Ты пишешь текст, отсылаешь, а тебе говорят: это не наш формат. На мой взгляд, текст бывает либо хороший, либо плохой. Мне все это надоело, и год назад я после поездки в Южную Осетию просто вывесил репортаж в ЖЖ и внизу написал, что если кому-то понравилось, то можно прислать мне денег. Экономическая модель эта, прямо скажем, не ахти: на жизнь и макароны хватает, а машину или холодильник, если сломается, купить не смогу. Я зарабатываю минимум 800 рублей за текст. Максимально, если попаду в струю, могу заработать тысяч 40–60, но это разовый случай. Очень удачным был, например, репортаж про поездку в Астрахань с поющими десантниками. Но такие тексты не сможешь выдавать каждый день – их в месяц выходит два-три. В среднем в месяц я получаю около 1000 долларов. На командировки таким способом пока заработать невозможно, единственная командировка у меня была в Турцию. Если у меня 10 тысяч читателей в ЖЖ и 10 тысяч в Facebook, то переводят деньги всего два-три десятка человек. В финансовом плане это, конечно, провис, хотя, с другой стороны, там, где я работал, денег не платили никогда. Зато я себя чувствую абсолютно в своей тарелке, никто мозг не клюет, я никому ничего не должен, не пишу тексты, не вскакиваю по ночам, потому что дедлайн. Гражданская журналистика оказалась обалденно честной: за халтуру никто не платит, надо реально работать. Если в редакции можно подхалтурить, кое-как отработать информационный повод, побыть подставкой для штатива, то у нас ни фига подобного – за это не платят. Надо самому съездить в Турцию, там в тюрьме посидеть, написать об этом. Пресс-карты дают больше защищенности, но накладывают ограничения. Пускай каждый решает сам, насколько ему комфортно в рамках редакции. Мне в какой-то момент стало некомфортно. Когда я начинал, мне нужны были редактора, чтобы добывать контакты, давать советы и так далее. Если человек действительно хочет освоить профессию, наоборот, совсем неплохо будет пройти эту школу в окружении опытных коллег. Я же в журналистику тоже пришел с улицы, просто интернета тогда не было. Большинство известных журналистов пришли с улицы. Приходи, поработай 10–15 лет и тогда достигнешь приличного уровня. Я журналистикой занимаюсь 13 лет и только начал достигать этого уровня. Упреков в адрес гражданских журналистов со стороны профессионалов я вообще не понимаю: человек за тебя делает твою работу – бери его материал, пожалуйста. Если речь идет о заработке, то понятно, что журналист приехал поснимать суд над Навальным, а все места заняты, репортажа не получилось, и денег он не заработал. Но если ты хочешь зарабатывать деньги, иди в банк. Если ты журналист, то твоя основная задача – донести информацию до общества. Если тебе помогают бесплатно, это же отлично, что здесь поляну делить? Я ни в коем случае не виню аудиторию в том, что мне присылают немного денег. Чтобы гражданская журналистика жила, нужно гражданское общество, а оно у нас сейчас крайне небольшое, но все же как-то работает. У меня есть желание сильнее и сильнее пахать и больше зарабатывать. Но это не бизнес, я тексты буду выкладывать в любом случае, а дальше – кто хочет, тот пусть переводит деньги. Если нынешняя политика партии продолжится, то независимые СМИ закроются и других вариантов не останется, кроме как читать и смотреть нас. Тогда нам будут больше платить. | |
| Саша Сотник: «Благодаря нам люди выключили телевизор» Весной 2012 года поэт-песенник Саша Сотник и оператор Гринпис Дмитрий Мелехин создают интернет-канал «Политвестник», где публикуют авторские репортажи с акций протеста. Картинка снабжается едким комментарием и собственной оценкой происходящего – авторы сами признаются, что занимаются гонзо-журналистикой. Помимо собственного канала на YouTube, их ролики публикуют CNN, «Эхо Москвы», «Особая буква» и «Ежедневный журнал». Авторы уверены, что на базе «Политвестника» удастся создать целый канал. «Политвестник» появился естественным образом: мне позвонил человек и предложил начать делать телевидение. Поначалу я думал, что будет какое-то финансирование, но его было совсем мало: мы только приобрели монтажный компьютер и видеокамеру. Мы познакомились с Димой Мелехиным, оператором, и начали работать вместе. Мы представляем интересы гражданского общества. Мы никогда не просили денег у олигархов и политиков. Мы не берем денег из-за границы, хотя поступало много предложений от бывших соотечественников. У нас принцип: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Если у нас нет независимых СМИ, гражданское общество должно создать свое. Раньше я был редактором в издательстве, занимался художественной литературой, но пришлось из райских кущ литературы спуститься в ад политической журналистики. Но я всегда следил за политической ситуацией. В 2008 году, когда началась война с Грузией, у меня было Skype-радио. Дмитрий семь лет работал оператором в Гринписе, у него тоже есть опыт. Я не думал, что мы быстро достигнем такого уровня. Мы делаем продукт ничуть не хуже, чем на «Дожде». Всех интересуют деньги, но я не люблю об этом говорить. Мы не шикуем, мы зарабатываем не то что впритык, а только чтобы штаны не упали. Это работа, мы к этому относимся именно как к основной деятельности. К нам люди так относятся, что мы уже не имеем права их подвести. Звонят из Новохоперска: «Саша, Дима, приезжайте, у нас кошмар творится». Говорят, приезжали от Парфенова – и наврали, приезжали с РЕН-ТВ – и наврали, а вам мы верим. Потому что нас интересуют обычные простые люди. «Ежедневный журнал» разместил наш баннер у себя на сайте, а мы просто пиарим их в начале и в конце каждого ролика. Нормальных ресурсов не так много, нужно друг друга поддерживать. Чтобы вести прямую трансляцию, нужно быть пассионарием, оригинально подавать информацию, чтобы зрителю хотелось слушать, как вы комментируете. Тележурналистика уничтожена. Человек должен смотреться в кадре, владеть языком, дикцией, это сложная специфика, этому учить надо. Не тому учат на журфаке МГУ – учат служить деньгам, продаваться. У нас с Димкой уникальный опыт. Если бы меня позвали работать в СМИ, я бы отказался, безусловно, потому что мы будем строить свой телеканал, пока что в интернете, мы полны решимости. Если гражданское общество нам позволит это сделать, профинансировав нас, то, разумеется, мы пригласим и других журналистов в штат. Придется самим обучать журналистов, как писать и говорить, как работать над собственным стилем. Мы знаем, как сделать настоящее гражданское СМИ. От федеральных каналов уходит зритель, это приобретает массовый характер, и это очень хорошо. Ко мне походили люди и говорили, что благодаря нам выключили телевизор. Мы идем впереди хотя бы потому, что телик вещает в формате PAL, а у нас HD. Я не сталкивался с тем, чтобы нас недолюбливали профессиональные журналисты, – наоборот, подходят и жмут руку. С другими гражданскими журналистами мы поддерживаем добрые отношения. Я подошел на митинге к одному, говорю: мы не можем быть везде сразу, можно мы твое видео используем? Да, говорит он, конечно, только упомяните меня в титрах. С Аркашей Бабченко мы очень дружим, я его очень уважаю как крепкого профессионала, лично мне бы льстило, если бы он влился в нашу команду. Поодиночке тяжелее, чем в команде единомышленников. Гудков хочет создать независимое ТВ, набрать звезд – а звезд надо выращивать. Когда-то на НТВ пришли молодые ребята, совсем не звезды, и из них вырос уникальный коллектив. По этому же принципу надо сформировать новый независимый телеканал. Каждый сам себе редактор. Он увидел событие именно так, и на его журналистской совести то, как он это преподал. И зрители сами будут решать, кому доверять, а кому нет. | |
| Тимур Хорев: «Пара крупных российских информагентств до сих пор должны мне денег» Как и многие другие, Тимур Хорев пришел в протест в декабре 2011 года. Сначала он вел трансляции с акций протеста в родной Уфе, потом поехал в Астрахань и писал оттуда Twitter-репортаж. Набрав несколько тысяч читателей, он бросил работу в журнале «Лучшие компьютерные игры», чтобы вести видеотрансляции с митингов и судебных заседаний. На пожертвования удавалось жить, а иногда и не только: в мае читатели собрали ему денег на новый iPad после того, как старый был потерян в драке с ОМОН. В декабре Тимур эмигрировал в США, так как почувствовал, что ему опасно оставаться в России, и там снова занялся игровой журналистикой. Гражданская журналистика для меня – это форма политической активности. Это способ давать оперативную информацию, всегда быть в нужном месте, первым сообщать о происходящем. Если людям это нужно – они перечисляют деньги, и человек может продолжать плотно заниматься репортажами. Если нет – то нет. Еще зимой, во время массовых протестов в Уфе, я писал в Twitter репортажи о происходящем. Опираться на фандрайзинг я начал с весенних событий в Астрахани, когда удалось собрать деньги на командировку. Потом была поездка «уфимских хомячков» на митинг 6 мая, репортажи с «Оккупаев», отправка гуманитарного груза из Уфы в Крымск. Летом я решил попробовать перебраться в Москву, сделав хотя бы на время гражданскую журналистику основным занятием. У меня это, в общем, получилось. При условии, что есть крыша над головой, на 25–40 тысяч в месяц уже можно прожить, и это было больше, чем собирали другие. Да, всплеск был – вместе со всплеском гражданской активности. Сейчас наступила эпоха реакции и политрепрессий. Но политические события, достойные освещения, есть всегда, было бы желание. Другое дело, что сейчас многие не особо хотят этим заниматься. Недостаток мотивации вполне объясним. Если посмотреть, сколько сейчас людей собирается в поддержку тех же политзаключенных, становится ясно, что гражданское общество переживает серьезный кризис. Одно дело выйти на площадь, другое дело – рисковать оказаться за решеткой, зная, случись что, тебя тут же забудут, как забыли узников Болотной. Однако «Политвестник» работает, и они очень круты, работает TVKeep, эпизодически идут репортажи от @RomanPomych и @Vova_Moskva. Люди находят средства на то, чтобы освещать события в Турции. Все не так плохо. Конечно, печально было видеть, как пропал @Dlindele, как, потеряв интерес, уехал назад в Уфу @ReggaeMortis1. Но вернется массовая гражданская активность – вернутся и журналисты. И в прежние времена круг гражданских журналистов был не так велик. У всех были свои особенности. Например, Кирилл (@ReggaeMortis1) мог работать на износ в спартанских условиях. @RomanPomych всегда был легок на подъем – он очень много писал из Крымска. @Vova_Moskva отлично снимает видео. У Данилы Линдэле были прекрасные фоторепортажи. Моя гражданская журналистика закончилась, когда я уехал из страны. Правда, пару раз после этого я помогал друзьям писать об акциях протеста: со мной связывались по телефону, я выдавал сообщения в Twitter – со стороны это выглядело почти как обычные уличные репортажи. А так, я продолжаю вести политический микроблог @TimurKhorev. Чтобы не разбавлять его без нужды Калифорнией, я завел вторую учетную запись — и там пишу о впечатлениях и всяких бытовых вещах. Если кто-то высказывается о гражданских журналистах неодобрительно – ну, так они не червонцы, чтобы всем нравиться. Ворчать может кто угодно, но качество работы оценивает публика – оценивает количеством подписчиков и собранных средств. Не говоря уже о том, что нашими репортажами и фотографиями частенько пользуются «профессиональные журналисты». Пара крупных российских информагентств до сих пор должны мне денег – но вот что-то нет времени забежать к ним и подписать документы. Если кто-то считает, что в штате СМИ ему будет лучше, – ну, вперед! С гражданской журналистикой все будет хорошо. Трансляции, фотографии, репортажи сейчас может делать любой. Любой может на день стать гражданским журналистом. Чтобы остановить это, потребуется запретить интернет. Можно полностью перекрыть средства финансирования – но люди все равно будут писать о происходящем. Это ведь делается не за деньги, а за идею. | |
| Вова Москва: «Понадеешься на гражданского журналиста, а он проспит» Видеотрансляции стали социальным лифтом, который принес мгновенную популярность многим гражданским журналистам. Трансляцию блогера Vova_Moskva с митинга 5 марта на Пушкинской площади смотрели 75 тысяч человек. «Дождь» и «Ридус» ставили его видео, когда у них были проблемы со связью. Несколько месяцев ему удавалось жить на пожертвования с QIWI и «Яндекс.Денег». Когда митинги стали терять в численности, Вова попытался сотрудничать со СМИ, но быстро понял, что ему не удается командная работа. Тем не менее сейчас он ищет команду, чтобы создать свое СМИ с прямыми трансляциями. Самый удачный день у меня был 5 марта, когда были посиделки в фонтане с Удальцовым и Навальным. За тот вечер я набрал 75 тысяч просмотров на ustream.tv, а на пике было 12 тысяч (это когда я вышел из автозака). Тогда мне перечислили 37 тысяч рублей за один день, причем кто-то разом 10 тысяч переслал. Довольно яркой была трансляция митинга у «Останкино». У меня была пара месяцев, когда я мог жить на деньги с трансляций: оплачивать квартиру, мобильный, это было довольно прикольно. Сумма пожертвований зависит от количества зрителей, а она, в свою очередь, – от яркости контента. Люди видят тебя в тот момент, когда все происходит, и понимают, что на тебя прямо сейчас движется цепь ОМОН, и думают: «Вау, круто, чувак, молодец!» Они сочувствуют мне в реальном времени. Почему 5 марта мне прислали 37 тысяч? Потому что меня тогда по беспределу скрутил ОМОН. А 6 мая я потерял дорогую деталь, пожаловался в Twitter, и мне перевели денег на новую. Если только гулять по мероприятиям и показывать все подряд, это не будет приносить стабильный доход. Можно, конечно, ездить по всему миру, например, этим летом можно кататься по маршруту Египет – Турция – Бразилия. Есть один гражданский журналист из Нью-Йорка – он примерно этим и занимается. Я слежу за тем, как развивается гражданская журналистика в мире, и по сравнению с общим уровнем у нас она вполне на уровне. По крайней мере в 2012 году казалось, что у нас это есть. Я недавно смотрел трансляцию кого-то из Турции – у нас в прошлом году было то же самое. Был всплеск, потому что был контент, движуха на улице. Достаточно было выйти на улицу и сразу получить информацию. Сейчас ее надо еще поискать, и трудно найти что-то, что заинтересует широкую аудиторию, которая сможет приличные деньги прислать. Будут ли новые всплески уличной активности – от этого все зависит. Где-то с октября я прекратил вещание, занимался другими вещами. Хотя вчера я показывал презентацию программы Навального. Сейчас я думаю, создавать или не создавать бизнес, основанный на прямых трансляциях в интернете. Возникла идея превратить увлечение в коммерческое предприятие социальной направленности. Создать сайт, где мы будем выкладывать прямые трансляции наиболее массовых событий. Один я это, конечно, не потяну – это технически невозможно, но у меня есть мысли, с кем можно об этом поговорить. После того как я в августе снимал акцию у ХХС, меня пригласили в студию «Online TV». Я ходил туда в сентябре – октябре, интересовался, наблюдал, сделал для них один репортаж, они предложили поработать у них. Но мне не слишком понравилось работать в СМИ: я не могу настолько динамично и оперативно что-то делать в структуре, где нужно согласовывать свои действия с большим количеством людей. Я знаю гражданских журналистов, которые пошли работать в СМИ. Если есть ощущение, что журналистика – это твое, то это правильный путь. С другой стороны, независимый репортер в команде вряд ли сработается. | |
| Тимур Какабадзе: «Гражданский журналист – смешное словосочетание, я не понимаю, что оно значит» Тимур Какабадзе первым среди российских блогеров стал вести прямую трансляцию митинга – это было 5 декабря. За одну ночь, когда он снимал людей, пришедших к ОВД встречать Навального, ему удалось набрать десять тысяч подписчиков в Twitter. Во время митинга 24 декабря 2011 года несколько СМИ на своих сайтах поставили его трансляцию – это было проще, чем экипировать собственного корреспондента. Многие из трансляторов, ставших популярными потом, признаются, что именно пример Тимура вдохновил их. Сам же Тимур, когда понял, что на смену пришли новые блогеры, перестал снимать митинги. Для него это был короткий эксперимент. Когда в декабре 2012 года задерживали Навального, у меня в руках оказался айфон с интернетом, и я это дело «застримил». Потом я так же транслировал Болотную, Сахарова, какие-то небольшие акции. Где-то после президентских выборов я этим заниматься перестал. Я увидел, что какие-то люди начали это делать помимо меня. Вначале я был один, а к выборам была уже куча разных людей, и СМИ начали снабжать оборудованием своих корреспондентов. Это, во-первых, занимало много времени, во-вторых, ниша была занята: во время любого митинга можно было найти ссылку на его трансляцию. Я же не планировал этим заниматься всерьез. Я никогда специально не следил, что делают другие трансляторы. Я помню двух или трех ребят – был такой парень, Вова Москва, был один парень из «Ридуса», еще кто-то, забыл имя. Однажды у меня заканчивались деньги на «Йоте», а мероприятие планировалось через день. Я решил провести эксперимент, насколько людям интересно поучаствовать в оплате модема, опубликовал данные «Яндекс.Кошелька» и буквально за два часа собрал необходимую сумму – около 1400 рублей. Это был эксперимент, я бы в любом случае мог его сам оплатить. После ссылки в Twitter мне так быстро посыпались платежи, что пришлось удалить реквизиты – мне ведь не надо было больше. Я в тот момент, загоревшись этим, думал обновить и сам модем, но потом потерял интерес. Я думаю, транслятор может реально обеспечить себя интернетом и телефонной связью за счет аудитории. Но прямо зарабатывать этим – не думаю, что это возможно. Сомневаюсь, что этими пожертвованиями можно покрывать вещи типа аренды квартиры. Хотя если задаться целью, то, наверное, можно. Мне даже смешно называть себя транслятором – я включал картинку 10–15 раз, а потом перестал. И гражданским журналистом я себя вообще не называл – это смешное словосочетание, я не понимаю, что оно значит. Профессионально я всю жизнь занимался рекламой. Когда было время, поучаствовал в каких-то митингах, но никакой политикой не занимался. Я езжу с волонтерами, когда находится время для добрых дел, ведь много людей нуждаются в помощи. Если человек вкладывает в свою работу душу и силы и готов развиваться профессионально, на него, безусловно, обратят внимание СМИ. Но пойти работать в СМИ и создать свое СМИ – это разные вещи. Сложно без первоначального финансирования создать структуру и делать что-то качественно. У аудитории всегда есть запрос на что-то независимое, но сложно найти именно свою аудиторию. Я не знаю о конфликте между профессиональными и гражданскими журналистами. Возможно, это связано с тем, что у профессиональных журналистов есть своя школа, свое понимание об этике, свои договоренности, а у этих – свои правила либо вообще никаких правил. Но зачем конфликтовать, если можно сотрудничать? Если будут интересные события, будут появляться и люди, которые их освещают. Развитие технологий идет так, что каждый может стать СМИ. Когда ты единственный в центре событий и вокруг нет репортеров, крупнейшие каналы вынуждены тебя показывать. Я бы не называл это новым движением – меняется сама суть СМИ. Сегодня любой может стать СМИ на 15 минут. | |
| Артем Айвазов: «Год назад у каждого из нас было 200 читателей из родного Бобруйска» Артем Айвазов, блогер shegolll, начинал участвовать в митингах как активист, попутно набирал читателей в Twitter и когда поехал волонтером в Крымск, его трансляцию уже читали несколько тысяч человек. Вскоре авторы проекта «Срок.doc» пригласили его в качестве оператора и подарили профессиональную камеру. Уже почти год он размышляет, не оставить ли профессию юриста ради СМИ, а пока помогает фотографу Мите Алешковскому в благотворительном проекте. В митингах я начал участвовать 5 декабря. 24 декабря я входил в группу безопасности, потом участвовал в пикетах, постепенно набирая читателей в Twitter. Резкий подъем был в Астрахани – часа за три на меня подписалось около тысячи человек. После этого я завел интернет-кошелек. Во время «Абая» я работал юристом в одной музыкальной конторе и в свободное время вел твиттер-трансляции. В июле я уволился с работы, взял последние бабки и умотал в Крымск. Первый раз я летал туда на свои деньги, а на второй раз денег уже не было, я предложил читателям скинуться и за два дня собрал около 30 тысяч. После Крымска я периодически просил кидать мне деньги на телефон, чтобы быть всегда на связи. Я не делал, как другие, мол, давайте вы мне соберете на айфон, но когда возникали проблемы со связью, просил закинуть сто рублей, а так как читали меня три тысячи, то за пять минут закидывали 3 тысячи рублей, и этого хватало на два месяца. В августе ко мне пришли ребята из «Срока», Пивоваров и Расторгуев. Они сказали, что им интересно, что вокруг меня происходит, мол, бери камеру и снимай. И дали мне камеру – она огромная, как динозавр, старая, снимает на пленку, но она у меня всегда с собой в рюкзаке. Снимал я много, но получал деньги, только если сюжет выходил. Что не выходило в «Сроке», я выкладывал бесплатно. Потом я стал участвовать в благотворительном проекте Мити Алешковского «Нужна помощь». Митя мне периодически платит 10 тысяч из того, что он зарабатывает как фотограф. Мы с Митей ездили как блогеры на выборы в Апастово, в Ярославль – я писал про детей из детдомов. Через несколько дней будет год, как я официально нигде не работаю. За то время, пока я везде кручусь, у меня появилось огромное количество друзей – профессиональных журналистов. Когда у меня с деньгами была полная ж…, меня звали работать в СМИ ночным редактором – копипастить и ставить новости на ленту. Знакомый фотограф из газеты «Метро» предлагал на них работать. Недавно ездил в Казань по своим делам и заодно написал репортаж для портала «Свободная трибуна» об Универсиаде. С одной стороны, я очень хочу дальше развиваться как юрист, но я еще не окончил университет, у меня всего год опыта, и для работодателя я не очень выгоден. С другой стороны, за последний год я значительно вырос как человек, который может освещать акции. Может, я не стал лучше ставить запятые, но я научился давать полную картинку. Я не просто пишу: «Чуваки, там был ад, потом ужас, а потом – вообще кошмар!» Я пишу подробную заметку, ставлю фото и видеозаписи. Многие, в том числе знакомые журналисты, говорят: «Тема, если бы тебя натаскать, вполне мог бы быть корреспондентом». Месяц назад залез на HeadHunter искать вакансию юриста, а потом подумал и стал искать работу журналиста-оператора. В 2012 году был всплеск гражданской журналистики, но узконаправленный – только в политике. А ей нужно развиваться во всех направлениях. Когда народ понял, что их реально читают и смотрят, они стали увольняться с работы и жить за счет читателей. Как только тема спадает, то и финансовые потоки прекращаются. Сейчас число митингов упало в десять раз, на них выходит откровенная демшиза. По объему пожертвований я понимал, что когда я писал что-то интересное, люди поддерживали, а если вел трансляцию от СК, как один человек и один автозак стоят несколько часов подряд, то никто не хотел за это платить. Если ребята хотят всегда быть гражданскими журналистами и зарабатывать этим, им надо искать другие темы, помимо политики. Если год назад у каждого из нас было максимум 200 читателей из родного Бобруйска, которые могли разве что собрать на билет в Москву, то сейчас у каждого по 10 тысяч, и кто всерьез за это взялся, могут этим зарабатывать на жизнь. Второй вариант – работать где-то еще и возвращаться в гражданскую журналистику, когда появляется новая тема, как суд в Кирове или битва за Хопер в Воронеже. Люди хотят информации из независимых источников. Даже оппозиционные СМИ пишут со своим уклоном, а когда человек ведет прямую трансляцию, в этом и фишка: ты просто показываешь все как есть, без закадрового голоса, глазами оператора. Недовольство профессиональных журналистов можно понять. Человек шесть лет учился на журфаке, писал курсовые, защищал диплом, может быть, платил бешеные бабки, прошел долгий сложный путь от районной газетенки, пока не получил какое-то имя и не стал печататься на первой полосе. А тут выходит непонятный чувак, и его видеорепортаж в блоге собирает больше просмотров, чем твой в хорошем издании. Им завидно, что в тот момент они не смогли оказаться там же. У них редактор должен посмотреть материал перед тем, как он выйдет в печать, а все уже давно все посмотрели у блогера. Они столько лет в профессии, а тут приходят мальки и у них изо рта выхватывают их добычу. В какой-то момент все гражданские журналисты объединились и решили создать общую платформу – вести трансляции по хэштегу #инфа, чтобы консолидировать свою работу. Идея удалась, на мой взгляд, а если бы еще по этому хэштегу периодически не спамили нашисты, было бы совсем хорошо. Можно было бы создать агентство гражданской журналистики. Мы договаривались, что если один едет куда-то, то второй туда не едет. Эта тема развивается, несмотря на упадок протеста. | |
| Роман Переверзев: «Все зависит не от политической ситуации, а от твоих ног» Роман Переверзев, известный как RomanPomych, даже не заметил, чтобы гражданская журналистика в последний год переживала какой-то упадок. Он как ездил по городам в поисках движухи, так и продолжает ездить. Главное, говорит он, не сидеть на месте, когда протест затухает в одном городе, а искать все новые очаги активности. Трансляции стали его основной профессией, а деньги, которые приносит это занятие, его даже почти устраивают. Ничего не поменялось: гражданская журналистика – это по-прежнему мое основное занятие и основной источник доходов. Хотя есть и фриланс: иногда пишу заметки, снимаю ролики и продаю профессиональным СМИ. Когда была акция в поддержку Pussy Riot у ХХС, наши материалы моментально раскупили опоздавшие журналисты РИА и «Москва-24». Однажды у меня получилось заработать 60 тысяч в месяц – это был май прошлого года, а так в среднем выходит 15–20 тысяч. Жить на эти деньги трудновато, поэтому сейчас я пытаюсь потихоньку консолидироваться с другими людьми, которые занимаются тем же, и организовать общий ресурс. На экипировку уходит львиная доля денег, остальное на проживание. Постоянного места жизни у меня нет, я мечусь между Саратовом, Кировом и Москвой. Этой зимой был небольшой спад активности, многие перестали этим заниматься, но пришли новые люди. Я на каждом митинге вижу, как какие-то люди пытаются транслировать, но многим это быстро надоедает, дело все-таки трудное. Остаются те, кто может дать качественный материал. В этом деле все зависит не от политической ситуации, а от твоих ног. Но если люди вообще не выходят, ты тут ничего не изобразишь. Нужно ловить моменты, кататься по всей стране. Не надо делать репортаж ради репортажа, когда нет даже информационного повода. Когда три человека с плакатом молча стоят два часа, зачем это снимать? Было дело, «Ридус» предлагал быть их внештатником, я одну-две трансляции сделал для них. Три-четыре месяца работал на «Online TV», но в один момент руководству это стало неинтересно, а я понял, что не смогу там делать то, что по-настоящему нравится. Я сам еще не разобрался: с одной стороны, я, как и многие, начал заниматься гражданской журналистикой, чтобы прийти в серьезное крупное СМИ. С другой стороны, редакционная политика связывает руки. В нашем СМИ, которое объединит гражданских журналистов, каждый будет делать то, что ему нравится. Опытные журналисты не считают нас профессионалами, и, по сути, они правы: мы самоучки. Надо не мешать друг другу работать и жить мирно. Многие гражданские журналисты пытаются пролезть вперед для своих 30 зрителей и мешают человеку, который делает репортаж на огромную аудиторию, это зря. Я считаю, что за нами будущее. |
