Протесты в Москве, 2011 год. Фото: Denis Sinyakov / Reuters
Почему так много айтишников выходило на митинги в 2011–2013 годах? Анастасия Кальк, социолог и политический философ из университета The New School в Нью-Йорке, провела в 2014–2015 годах исследование о том, как условия труда российских IT-специалистов влияют на их политическую активность. В подкасте проекта inSTUDIES она рассказала ведущему Сергею Машукову о результатах своей работы, а также о том, к каким социальным последствиям привели изменения в сфере труда в последние 60 лет. Публикуем беседу в сокращении.
– Что подтолкнуло тебя к изучению трудового опыта айтишников?
– В 2011–2013 годах мне повезло оказаться в «НИИ митингов», где группа ребят при участии социолога Александра Бикбова занималась исследованием болотных протестов. Наша команда брала интервью у участников движения «За честные выборы», и в процессе исследования мы обнаружили, что многие наши респонденты – нестабильно занятые. Многие работали удаленно, из дома. Среди участников митингов за честные выборы были также и индивидуальные предприниматели, которые самостоятельно планировали свое рабочее и свободное время. Вопрос занятости постоянно всплывал и, можно сказать, прошел красной нитью через все мои разговоры с протестующими. В какой-то момент мне стало интересно, как в принципе трудовой опыт связан с участием в политических движениях, есть ли такая связь, и если есть, то как ее можно изучить. С этим вопросом я поступила в магистратуру Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2013 году – с ним и с массивом собранных нами интервью.
– Иными словами, исследовательская гипотеза сформировалась из данных?
– Да. Также важную роль сыграли теоретические тексты философов-постопераистов и теоретиков труда: Антонио Негри, Майкла Хардта, Паоло Вирно, Андре Горца. Кроме того, я обращалась к традиции когнитивного капитализма. Все перечисленные авторы активно обсуждали так называемую прекарную занятость и новые нематериальные формы труда. В своих текстах они писали, что именно нестабильные формы труда и нестабильно занятые работники могут стать новым политическим субъектом в 2000–2010-х, – то есть будут выходить на улицы и требовать радикальных политических и экономических изменений. Теоретики – каждый по-своему – пытались понять и зафиксировать изменения в процессах труда и производства, которые начали происходить на Западе еще в 1960-х и продолжаются до сих пор. Мне было интересно выяснить, происходят ли подобные изменения в России.
