Табличка на доме "Последний адрес". Фото: wikipedia.org
Просто шел по улице, по которой и до того ходил тысячу раз. Шел и остановился. Арка во двор, а в арке на стене – сразу шесть табличек проекта «Последний адрес». И без того неброские, скромные, они словно бы стесняются, прячутся в этой арке, вжимаются в стену, как вжимались, наверное, в стену те, чьи фамилии на табличках, услышав в ночи шаги на лестнице.
Тем мощнее впечатление. Шесть человек увели отсюда на убой. Инженер, заводской рабочий, машинистка (офис-, то есть, менеджер, по-нашему говоря). Или нет. Шесть – это те, про которых вспомнили. Так устроен проект: должен найтись человек, который инициирует установку таблички. Должен оплатить ее изготовление – четыре тысячи рублей примерно. Во-вторых, проект небогатый, государство такие проекты не финансирует и президентских грантов им не выдают. Да, именно, во-вторых. Потому что «во-первых» – нужно чувствовать ответственность за то, что ты делаешь. Потом установку таблички согласовывают с собственниками здания. Это не всегда просто, иногда – невозможно.
И только потом появляется на стене маленький металлический прямоугольник. Фамилия, имя. Дата рождения. Дата совершенного государством убийства. Дата реабилитации.
Их немного – чуть больше тысячи по стране, этих табличек. В основном, конечно, в больших городах. Но есть, например, и в селе Купрос Пермского края – тамошняя жительница Лидия Лялько вспомнила про своего деда, Валентина Старцева. Простого крестьянина убили за то, что он – «активный участник ликвидированной повстанческой организации», «проводил среди колхозников контрреволюционную пораженческую агитацию, стараясь доказать неизбежность падения советской власти», «восхвалял старый царский строй и доказывал нерентабельность в колхозах», а также готовил «свержение советской власти путем вооруженного восстания».
Ну, то есть, ни за что, как и многих прочих. Реабилитирован в 1989-м.
Табличек немного, и они несут потери. На днях сразу шестнадцать (!) сняли со стены дома №23 по улице Рубинштейна в Петербурге. Много лет они там висели, а теперь вот оказались не по нраву трем особенно активным жильцам. Активисты забросали управляющую компанию гневными письмами, таблички убрали (хотя установку их, разумеется, до того согласовывали с собственниками помещений).
От журналистов активисты прячутся, фамилии скрывают. Одна только дама – на условиях анонимности – вступила в полемику: «“Вы знаете, что у нас погибли руферы. Ну давайте сейчас их товарищи придут, повесят таблички и уйдут счастливые-радостные”. А когда ей попытались возразить – есть все-таки разница между тем, как погибли двое любителей гулять по крышам недавно, и тем, как государство убило невиновных, ответила не без обиды: ““Их не убили… я не буду с вами эту тему обсуждать, у меня свое мнение, свое видение на эту тему”.
